Действие третье
Посередине сцены свадебный стол, накрытый по всем правилам - с бутылками, закусками и бумажными цветами. Невеста вся в белом, на ней фата и веночек из цветов. Жених одет в черный комбинезон из гардероба спасательной команды с белым галстуком-бабочкой. Остальные персонажи переодеваются в своих половинах.
МАША. Все как полагается. Толя, ты не сердишься на меня?
ТОЛИК. За что я на тебя должен сердиться?
МАША. Я первая предложила все это. Так ведь не поступают хорошие девочки. Я плохая?
Вместо ответа Толя целует Машу. Выходят Гаркуша и Лапин.
ЛАПИН. Тренируются все свободное время - профессиональный подход.
ГАРКУША. Они думают - так всю жизнь будет.
ЛАПИН. Дети, не увлекайтесь, дайте вздохнуть друг другу.
ГАРКУША. Давай по первой, чтобы слеза из глаз сама катилась.
Наливают в рюмки.
ЛАПИН. За что пьем?
ГАРКУША. За упокой нашей Нюши. Не чокаясь. Царство ей небесное. (Выпивают.) Душевная была женщина. Очень любила меня... воспитывать.
МАША. А сколько лет вы были женаты?
ГАРКУША. Сколько себя помню - лет тридцать пять, что ли? Два срока за убийство и пятерка за грабеж со взломом.
ЛАПИН. За твою свободу, Иван! А вам, дети, ни-ни, чтоб потомство здоровое росло. Будем! (Чокаются.)
ГАРКУША. Теперь мы с тобой чокнутые. Я тебя очень уважаю, Борис. Мы с тобой во как заживем! У нас все будет!
ТОЛИК. Пока я буду в армии, Маша поживет у вас, можно?
ГАРКУША. О чем речь - и родит у нас. Парное молоко из-под коровки - что еще дитю надо?
ТОЛИК. Если я вернусь, я уверен, что вернусь, сделаем спутниковое телевидение, весь мир смотреть будем!
ЛАПИН (поет по-английски). Все, что вам нужно - это любовь.
ГАРКУША. Погоди, не вой! Вот слушайте, детский хор поет - у меня слезы на глазах и мурашки по спине. Наш гимн будет. (Поет.)
Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко,
Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь!
Все подхватывают и поют несколько строф. Гаркуша плачет.
ЛАПИН. Вот и первая слеза пошла. Дальше легче будет.
Выходят Ребезова и Дородных.
ЛАПИН. Ого!
РЕБЕЗОВА. Ну, как мы смотримся?
ЛАПИН. Монтана!
Появляются Иванов и Зенин. На Иванове красная депутатская перевязь, на Зенине - полотенце, шитое петухами.
ЛАПИН. Прибыли официальное лицо товарищ Иванов и посаженый отец товарищ Жорес!
ДОРОДНЫХ. Юрий Витальевич, как вы прекрасно выглядите со знаками власти!
ЗЕНИН. Власть - она и в Африке власть, никому не даст пропасть!
ИВАНОВ. Ну-с, приступим к таинству бракосочетания. Я, в общем-то, больше знаком с церковным обрядом. Ну, ничего, что-нибудь сочиним. (Поет.)
О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна!
Глаза твои голубиные под кудрями твоими!
РЕБЕЗОВА. Господи, ну и голосище!
ИВАНОВ. Э-э! Я еще не так могу!
ЗЕНИН. Построились по порядку: брачующиеся! Мать и отец посаженые! Дамы и кавалеры! Все готово, Юрий Витальевич!
ИВАНОВ. Дорогие Маша и Толя! Попрошу вас подойти к этому столу. По собственной ли воле вы вступаете в брак?
ТОЛИК и МАША. Да! Да!
ИВАНОВ. Именем РСФСР благословляю вас и объявляю мужем и женой! Плодитесь и размножайтесь, очень прошу вас. В знак любви и верности прошу обменяться кольцами.
Маша и Толя одевают друг другу кольца.
Прошу поздравить новобрачных!
Все обнимаются и целуют обрученных.
ЛАПИН. Троекратное "Ура" в честь молодоженов!
Все кричат "Ура". Иванов достает бутылку шампанского и открывает его.
ДОРОДНЫХ. Шампанское! Вы волшебник, Юрий Витальевич! (Целует его.)
ИВАНОВ. Я только учусь, Елена Юрьевна. Прошу бокалы! За здоровье молодых! (Наполняет всем стаканы.)
РЕБЕЗОВА. Счастья вам, дети наши! (Все выпивают.) Совсем как до войны! Какое время было!
ГАРКУША. Да уж, было времечко! Но ничего, заживем по-новому.
Лапин что-то шепчет Гаркуше на ухо, они вдвоем хватают Машу и с криками "Выкуп давай!" прячутся в туалете.
ИВАНОВ (держит Толика). Это просто обычай такой! Они шутят!
ЗЕНИН (стучит в дверь). Кончайте ваши старорежимные штучки! Это свадьба комсомольская!
ГАРКУША (из-за двери). Забудь про комсомол, старый осел! Толя, выкуп давай, а то невесту защекотим, она к тебе интерес потеряет!
Из-за двери слышен Машин смех: "Ой, не надо! Я щекотки боюсь!"
РЕБЕЗОВА (с подносиком). За царицу нашу, Петрову Машу, выкуп царский, подарок господарский!
Дверь распахивается, Маша бросается на шею Тольку. Гаркуша с Лапиным выходят, выпивают и закусывают.
РЕБЕЗОВА. Прошу к столу, гости дорогие!
ДОРОДНЫХ. Хоть бы меня кто украл и пощекотал, я бы еще не так смеялась.
ИВАНОВ. Посидим еще денька два и ваша очередь подойдет, Елена... Можно, я вас Леной буду звать?
ДОРОДНЫХ. Конечно, можно, Юрий Витальевич. Вам можно все, даже чего нельзя.
Иванов провожает ее к столу. В центре стола - молодые. Слева от них сидят Зенин и Ребезова, справа - Иванов и Дородных. На углах стола - Гаркуша и Лапин. Иванов что-то нашептывает Дородных на ухо, она смеется и хлопает его по руке.
РЕБЕЗОВА. Юрий Витальевич! Юрий Витальевич, очнитесь!
ИВАНОВ. Да-да, я здесь. Что я должен делать?
ЗЕНИН. Продолжать руководство мероприятием до самого, так сказать, конца.
ИВАНОВ. Предлагаю выбрать тамадой Бориса Михайловича!
Все криком ободряют его выбор.
ЛАПИН (встает). Позвольте поднять этот бокал с солнечным картофельным напитком за двух влюбленных, явивших нам таинство вечной жизни на земле. Пока существует любовь - жизнь непобедима. Дурость нашей мудрой внешней политики соединила их - и ничто теперь не разъединит! За счастье!
Все встают, чокаются с молодыми.
ГАРКУША. Ну до чего горькая картошка уродилась нынче! Вот они, нитраты, язви их душу! У нас, Борис, нитратов не будет, только чистое коровье говно. Горько! До чего же горько!
ИВАНОВ. Действительно горько!
ЗЕНИН и РЕБЕЗОВА (вместе). Горько! Горько!
Маша и Толик встают и целуются. Все считают хором: десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один!
ЛАПИН. Зироу - вот наш ответ Чемберленам!
РЕБЕЗОВА. Ешьте, гости дорогие! Холодильника нет, все равно пропадет, так хоть поедим как следует.
ЗЕНИН. А ну как кончится, что будем делать?
ГАРКУША. Тебя грызть начнем - вон ты какой гладкий! Не боись, это же русская работа - (показывает на убежище) - значит, выйти сможем! Не тяни за душу, Боря!
ЛАПИН. Второй тост - за родителей. Слушай, Маша, Киру Андреевну, как родную. Посаженый отец, встаньте! Толя, отцов не выбирают. Сын за отца не отвечает, но отец несет за сына полную партийную ответственность.
ЗЕНИН. Анатолий, это точно.
ЛАПИН. За здоровье родителей!
ГАРКУША. Оно конечно лучше пошло, но все равно горько!
ИВАНОВ с ДОРОДНЫХ. Горько! Горько!
Целуются Толя с Машей и Зенин с Ребезовой.
ЛАПИН. Рад видеть такой энтузиазм! Официальную часть на этом считаю закрытой. У кого есть какие дополнительные чувства, могут высказывать по очереди.
ГАРКУША. Можно я?
ЛАПИН. Давай, Иван. До концерта еще далеко, попрошу готовить номера, можно парные. Итак, слово имеет ветеран и инвалид семейной жизни Иван Данилович Гаркуша.
ГАРКУША. Я воевал на двух семейных фронтах, мне есть, что сказать молодым. Показать не смогу, бо инвалид, но сказать еще есть что. Я давно думал об семейной жизни как своей, так и на чужих примерах. Что в семейной жизни главное? Вот вопрос вопросов!
ДОРОДНЫХ. Главное - это секс!
ИВАНОВ. Логично.
ГАРКУША. Во - и я так думал по первости! Для чего, думал, люди женятся? Для этого самого, для сексу. Ну, я и вдарил по нему. Как в олимпийских играх - дальше, выше, сильнее!
ЛАПИН. Альтиус, фортиус, коитус!
ГАРКУША. Правильно, коитус! Работал, не при женщинах будет сказано, как молотилка на току, только оттаскивать успевай. Год работаю, два, приводные ремни поизносились и ослабли. Стал я допинг принимать, еще года на три меня хватило. Но привык организм к допингу, а от секса стал морду воротить. Дальше - больше, то есть, меньше. Чем можно заменить секс?
ДОРОДНЫХ. Деньгами.
ГАРКУША. Умная ты баба, Елена! Переключил я свою молотилку на деньги. Год молчу, два - раньше хоть за удовольствие, а теперь за чистый интерес. И снова задал я себе главный вопрос, стал энциклопедию по вечерам читать. И нашел!
МАША. Что же там, Иван Данилович?
ЛАПИН. Не томи молодых!
ГАРКУША. Горло пересохло. (Выпивает.) Нашел я этого француза, что про олимпийский коитус говорил. Ху... Ху... память, черт бы ее батьку взял!
ИВАНОВ. Кубертен?
ГАРКУША. Он самый. За Хубертена! (Выпивает.) Он, паразит, второй девиз для семейной жизни придумал, для переходного периода, когда к сексу интерес пропал, а жить еще хочется. Он сказал: в семейной жизни главное, говорит, не победа, главное - участие! Участие друг к другу! Так выпьем же, чтобы вы были участливы друг к другу и не били по головам как словами, так и твердыми предметами!
ЗЕНИН. Всей душой и телом присоединяюсь к тебе, Иван! Щадите друг друга!
Все пьют за участие.
ЗЕНИН. Коль стал, скажу далее. Маша, жди его, только очень жди. Толя, храни верность Родине. За границей много соблазнов (Поет.)
За границей тучи ходят хмуро,
Край суровый тишиной объят!
Если плен, последняя пуля - себе. Советский человек не может быть рабом!
ЛАПИН. По определению.
ДОРОДНЫХ. Зачем же убивать себя?!
ЗЕНИН. А вы знаете, что такое испорченная анкета?! Это хуже смерти, врагу не пожелаю. Вот возьмем, к примеру, гражданина Лапина. Пятый пункт - раз, сестра - два, высказывания - три! Мне его по-человечески жаль, а что поделаешь - анкета!
Лапин плачет.
ГАРКУША. Пожалел волк кобылу. Жорес, а табуретки ты умеешь делать?
ЗЕНИН. В один момент! Табуретки не сани.
ГАРКУША. Еще не все для тебя потеряно.
ЛАПИН (утирая слезы). Товарищи, не надо о политике - это же свадьба. Почему в общем хоре я не слышу слабый, но дрожащий голос посаженой матери?
ИВАНОВ. Кто сказал "мать" при новобрачных?
Все смеются.
РЕБЕЗОВА. Дрожащий! Теперь вы у нас задрожите, соколы ясные. Кончилось ваше времечко!
ГАРКУША. Никак тронулась? Что кончилось, не понял?
РЕБЕЗОВА. Диктатура ваша мужская! Довели страну до ручки, а теперь и до могилы. Женщины, к вам обращаюсь я, сестры мои! Наступила наша эра!
ДОРОДНЫХ. Правильно!
РЕБЕЗОВА. Мы - умные, красивые, живем дольше и способны к воспроизведению рода! Мужики глупы, уродливы, курят, пьют, живут недолго и ничего, кроме вреда, от них нету!
ДОРОДНЫХ и ЛАПИН. Правильно!!
ИВАНОВ. Позвольте, позвольте! Тогда зачем мы их женим?!
РЕБЕЗОВА. Не позволю! Торопливы вы, мужики, во всем - и в работе, и в любви - всем вам подавай конечный результат! Маше Толя не нужен и точка! Ты ему нужна, а он тебе - нет! Родить и без него можно, только свистни! (Выпивает воды.)
ГАРКУША. Что ж ты не свистнула в свое время?
РЕБЕЗОВА. Дура была! Скромничала! Ждала! Неудобно было первой! И вот дождалась - ни семьи, ни дома, ни страны - все просвистели женщины дорогие! Но теперь так - землю крестьянам, фабрики - рабочим, всю власть - женсоветам! (Плачет.) Слезы мои - чисто материнские. Машу как родную дочь замуж выдаю, можно и пореветь. (Утирается.)
ЛАПИН. Так какой же итог, Кира Андреевна? За что мы должны пить - за женсоветы?
РЕБЕЗОВА. За трудное женское Машино счастье!
Все одобрительно выпивают.
РЕБЕЗОВА. Пока я смелая - Иван, там у тебя дома пустые еще есть?
ГАРКУША. Не шибко годные.
РЕБЕЗОВА. Жорес, дом мне сделаешь к зиме, там и жить будешь.
ЗЕНИН (испуганно). Так сразу и жить?
РЕБЕЗОВА. Будешь вякать - в газету про тебя напишу, я все твои грехи знаю, и мужские, и политические!
ЗЕНИН. Нет, только не это, только не это!
РЕБЕЗОВА. В твоих же интересах, дурак, а то табуретками залечат.
ИВАНОВ. Так, может, и обвенчаем вас, чего тянуть?
ЗЕНИН (в ужасе машет рукой). Э-э-э-э!
РЕБЕЗОВА. Пусть привыкнет к этой мысли. (Садится.)
ЛАПИН. Вот вам и результат нового женского мышления - прямо на глазах зарождается новая ячейка! Радостно мне и горько одновременно!
Все кричат "Горько! Горько!". Ребезова рывком поднимает Зенина и впивается в него долгим поцелуем. Все считают. Зенин в полуобмороке.
ГАРКУША. Спекся Жорес. Это для него почище повторного удара.
ЛАПИН. Иван, нам на двоих только Ленка осталась. Давай жребий бросим!
ДОРОДНЫХ. Спохватились! Поезд ушел.
ГАРКУША. Я тебе сказал, Борис, что у нас все будет. Там километров сорок женская колония, на танцы бегать будем, если захотим.
ЛАПИН. Сексуальный марафон. А конвоиры?
ГАРКУША. А самогон? Гони программу дальше.
ЛАПИН. Концерт! Объявляю концерт! Торжественную часть открывает вокальный дуэт народных самодурков, пардон, самородков - Ваня Грозный и Боря Годунов. (Гаркуше.) Запевай!
ГАРКУША. А что петь?
ЛАПИН. А что знаешь.
ГАРКУША (поет).
Будет людям счастье, счастье на века.
ЛАПИН.
У Советской власти сила велика!
Все подхватывают.
Сегодня мы не на параде,
Мы к коммунизму на пути!
В коммунистической бригаде
С нами Ленин впереди!
ЗЕНИН. Тихо! Тихо! Тихо!
Долгие, тяжкие годы царизма
Жил наш народ в кабале.
Ленинской правдой заря коммунизма
Нам засияла во мгле.
Нас не страшат ни борьба, ни сраженья,
Ярко горит путеводный маяк.
И помешать нам в могучем движеньи
Пусть не пытается враг!
Падает в объятья Ребезовой, целует ее. Ободренная Ребезова вскакивает и поет частушку, отплясывая дробушки:
Меня матушка учила
Сено выворачивать.
А я, дура, научилась
Дроби выколачивать!
ЗЕНИН.
Пляши, шельма моя,
Пляши бешеная.
Пляши, топай ногам,
Карамелину дам!
ДОРОДНЫХ.
В нашем саде в самом заде
Вся трава помятая.
Не погода то виною,
Все любовь проклятая!
ЗЕНИН.
На столе стоит бутылка
И зеленый виноград.
Дорога моя подруга,
Уезжаю в Ленинград!
Дородных отплясывает перед Ивановым:
У меня миленочек
На двух ногах теленочек.
Сяду рядом - замолчит,
Сяду врозь - он замычит!
Иванов пускается в пляс вокруг Дородных.
ЗЕНИН (показывая на Иванова и Дородных).
Девка по лесу гуляла,
Шишку мерзлую нашла.
Обогрела, приласкала -
Шишка встала и пошла!
ВСЕ ВМЕСТЕ.
Елочки зеленые,
Зеленые, пахучие,
В Воронеже девчоночки
Веселые, певучие!
ТОЛИК (падая на стул). Ой, уморили, уморили совсем! Жорес, налей мне освежительного!
ИВАНОВ. Ну-с, сейчас я вас всех освежу! (Берет несколько аккордов на гитаре и поет романс. Дородных подпевает ему.)
ЛАПИН. А теперь - вальс! Дамы, ну приглашайте же, приглашайте своих и чужих кавалеров! Сводный оркестр хутора "Светлый путь"! Весь вечер у балалайки Иван Гаркуша! По желанию гостей из солнечного Нечерноземья старинная хуторская песня "Амурские волны". Маэстро, прошу!
Лапин и Гаркуша поют вальс, три пары вальсируют.
ДОРОДНЫХ (Иванову). Благодарю вас! Как хорошо, совсем как до войны.
РЕБЕЗОВА. Про подарки-то забыли!
МАША. Ну что вы, какие подарки, мы и так счастливы!
ГАРКУША. А будете еще больше! От нас с Борисом, носите на здоровье. (Вручает молодым противогазную сумку.)
ТОЛИК. что это?
ЛАПИН. Противогаз семейный прогулочный! Одевайте! Так, осторожнее. (Две противогазные маски соединены в одну с общей противогазной коробкой).
ЛАПИН. Не жмет? Попробуйте, поцелуйтесь. Удобно? Носите и не снимайте, в нем все можно.
ИВАНОВ. От имени дирекции я поздравляю вас с прибавкой в зарплате - Толе на пятнадцать и Маше на десять рублей в месяц! И комнату для новобрачных.
Все аплодируют. Вносят носилки и ширму для новобрачных.
РЕБЕЗОВА. Я столько лет мечтала о такой комнатке!
Все увлечены осмотром комнаты.
ЗЕНИН (отводит Толю в сторону). Толя! Ик! Отец я или не отец? Ик! Так. Вот - ик. Составил. "Памятка молодожену в первую брачную ночь". Тридцать семь пунктов.
ТОЛИК. Что вы, Жорес Филимонович? Я ведь все знаю.
ЗЕНИН. Не перечь отцу! Начинаешь с пункта первого - "Партия об углублении перестройки в советской семье". И так далее. Выучишь, сдашь зачет комиссии, получишь допуск к телу... эээ к новобрачной, распишешься в получении и действуй. Доходишь до конца... ик... и снова пункт первый!
РЕБЕЗОВА (Зенину). Уймись, старый дурень! Ребята, уложите его спать!
Гаркуша и Лапин уволакивают Зенина, размахивающего инструкцией и кричащего: "Пункт второй - анализы, их роль в укреплении..."
РЕБЕЗОВА (отведя в сторону Машу). Маша, ты взрослая девушка, конечно, ты все знаешь сама. Но если, не дай Бог, что-нибудь будет не так, ты тихонько позови меня. Тихонько так: Кира Андреевна! Мне все спокойней будет, прошу тебя.
МАША. Ну что вы, мы же взрослые люди.
РЕБЕЗОВА. Ради Бога, тихонько так: Кира Андреевна!
МАША (целует Ребезову). Кира Андреевна! Все будет хорошо!
РЕБЕЗОВА (крестит Машу). Ну, с Богом! Гости дорогие, не пора ли по домам? Ночь на дворе. (Уходит в женскую половину.)
Иванов и Дородных прощаются с молодыми.
ИВАНОВ. Лена. Я не усну, я не в силах дождаться утра! Мне так много нужно вам сказать!
ДОРОДНЫХ. Я вся к вашим услугам, Юрий Витальевич! Я тоже не усну!
Маша и Толя остаются одни.
МАША. Ты рад?
ТОЛИК. Я боюсь. Будущего.
МАША. Не бойся - я с тобой. Поцелуй меня. (Целуются.) Я приношу счастье. И со мной легко - я легкий человек. Возьми меня на руки.
Толя поднимает Машу.
МАША. Видишь, какая я легкая? Ну, неси меня в наш первый дом. Нужна кошка, я буду за нее. Мяу-мяу.
Толя вносит Машу в спальню для новобрачных и задергивает штору. Из мужской половины доносятся голоса.
ЛАПИН. Что завтра делать будем, Иван?
ГАРКУША. И думать не хочу. Бог даст день - Бог даст и пищу.
ЛАПИН. Для размышлений.
ЗЕНИН (спросонья). Отбой, отбой был! Прекратить разговоры в казарме! (Тут же начинает храпеть.)
ГАРКУША. Пхни его ногой, чтоб не храпел.
Некоторое время тишина. Из спальни молодоженов доносится тихий разговор, смех Толи и Маши. Снова тишина воцаряется в убежище. Из мужской половины выходит Иванов с полотенцем на шее и заходит в туалет. За ним из-за полога следит голова в противогазе - это Дородных. Укутанная в простыню, она быстро пробегает в туалет вслед за Ивановым и закрывает дверь.
ИВАНОВ (вскрикивает). Кто это? Кто это? Что вы делаете? Что вы де... ла... ете... (Голос обрывается, слышны невнятные звуки.)
ЗЕНИН (спросонья). Отбой, отбой был. Прекратить разговор и хождение!
Выходит Гаркуша.
ГАРКУША (стучит в туалет). Юрий Витальевич, что с тобой? Плохо, да? Может, помочь проблеваться? Сунь два пальца - и всех делов, вмиг полегчает!
ИВАНОВ. Нет, нет! Мне хорошо! Мне очень хорошо! Мне никогда так не было хорошо!
ГАРКУША. Понял! (Уходит к себе.)
Из туалета, воровато озираясь, выбегает Дородных и скрывается у себя. Слышен звук спускаемой воды. Выходит, пошатываясь, Иванов.
ИВАНОВ. Никогда и ни с кем мне не было так хорошо. Что же теперь делать-то?!
Конец третьего действия