Татьяна Клявина

Город-музей или город людей?

По разным источникам в науке существует от двухсот до четырехсот определений понятия "культура". На какие из них должно быть сегодня обращено особое внимание тех, кто на практике осуществляет культурную политику?

В ноябре 1999 года Правительство города утвердило "Программу развития сферы культуры Санкт-Петербурга на 1999-2003 годы".

Сразу вспоминается известная строчка "Мы диалектику учили не по Гегелю..." И, к сожалению, это правда. Даже ставшее классическим в последние десятилетия прошлого века определение культуры, данное сэром Эдуардом Тайлором в его исследовании "Первобытная культура", кажется с позиций хрестоматийного истмата почти ересью. "Культура слагается в своем целом из знания, верований, искусства, нравственности, законов, обычаев и некоторых других способностей и привычек, усвоенных человеком как членом общества". А как же культура буржуазная и культура пролетарская, а также Лев Толстой как зеркало русской революции?..

Приходится грустно констатировать, что огромный пласт, связанный со сложным процессом становления гуманитарной науки XX века, выработкой новых инструментов познания мира человека слишком долгое время оставался за пределами нашего мыслительного опыта. Слишком долго для того, чтобы теперь, в одночасье, наше общество "сумело познать самое себя". Мы лишь примеряем чужие одежки, которые сидят на нас большей частью худо, и пока не начнем шить свои собственные - будем ощущать непреодолимый разлад между любовью (или нелюбовью к Международному валютному фонду и всем, что так мучительно и яростно сошлось в блоковских "Скифах", и уже почти столетие терзает и тревожит.

Бывшие преподаватели исторического материализма не остались без работы в постперестроечное время. Теперь многие из них переквалифицировались в культурологи, читают, кто лучше, кто хуже, лекции в высших учебных заведениях. Издано довольно много отечественных книг по общим проблемам культуры, по преимуществу в статусе учебных пособий. Большинство их поражают суконностью и бессмысленностью своего языка и ничего, кроме отвращения, внушить читателю не могут.

По всей России институты или академии культуры штампуют кандидатов культурологических наук. Пишу "штампуют", потому что именно на поприще культурологических исследований у нас нет и не могло быть научных школ с их признанными лидерами, а, следовательно, и строгих профессиональных критериев, той требовательности, которой отличаются лингвистика и даже классическая филология.

Да, у нас, конечно же, слышали, что существует тенденция связывать будущие судьбы мира с философским постижением культуры. Мы интуитивно понимаем, что за теми же национальными проблемами в нашей стране, да и во всем мире, стоят не только нефть и чьи-то амбиции, но и нечто более существенное, и в то же время пронизывающее реальную жизнь всего лишь в виртуальной форме. Когда мы говорим и думаем об идентичности, урбанизации, социальной иерархии, о смерти, вере и многих других чрезвычайно важных для человека вещах, мы понимаем, что имеем дело с абстракциями и на определенном уровне теоретической мысли это единственно возможный подход. Но практическая задача сегодняшнего дня требует помочь людям связать экзистенциальные проблемы жизни с практикой каждодневного существования и в первую очередь дать коды и пути понимания и приятия других.

И все толкования культуры, в которых преобладает идея соотнесения своих интересов с интересами других, кажутся мне наиболее продуктивными. Продуктивными не на уровне социологического эстетства, а как ключ к сохранению жизни во всем ее многообразии. Сошлюсь на слова одного из влиятельных американских культурологов К. Гирца. "Мы живем в "информационной бреши". Между тем, что подсказывает нам наш организм, и тем, что мы должны знать, чтобы адекватно поступать, находится пустое место, которое мы должны сами заполнить, и мы заполняем его информацией (или дезинформацией), которую дает нам культура. Граница между тем в поведении человека, что контролируется изнутри, и тем, что контролируется посредством культуры, не определена и постоянно колеблется. Кое-что, независимо от целей и намерений, полностью контролируется изнутри: нам точно так же не нужен контроль со стороны культуры, чтобы научиться дышать, как рыбе - чтобы научиться плавать. Кое-что почти полностью контролируется культурой: мы даже не пытаемся объяснить на генетическом уровне, почему одни предпочитают централизованное планирование, а другие рыночную экономику. Комплекс значимых символов, которые направляют наши действия, и должен быть предметом забот и внимания лиц, ответственных за культурную политику.

Собственно такую задачу и ставила перед собой экспертно-аналитическая комиссия Комитета по культуре Санкт-Петербурга во главе с профессором Г. Л. Тульчинским.

Это очень компактный и деловой документ, основной пафос которого - великое культурное наследие прошлых эпох и современная культура могут и должны стать основой материального и духовного благосостояния жителей Санкт-Петербурга.

Думается, авторам удалось решительно преодолеть стойкое в прошлом заблуждение о неизбежности ведомственной природы такого рода документов. Конечно, и сейчас много внимания в нем уделено конкретным учреждениям и организациям, подчиненным Комитету по культуре, но, может быть впервые ясно читается мысль, что "культура является фактором консолидации и развития общества в общенациональном и региональном масштабе".

Иначе говоря, мы встали на путь преодоления искусствоцентристского подхода в самом понимании целей и задач культурной политики. Еще недавно наши прогнозисты рассчитывали, сколько посадочным мест в театрах, и книг в библиотеках должно приходится на "душу населения", исходя из теории "продвинутых групп", формировались которые из победителей соцсоревнований и прочих социально и идеологически приемлемых для властей представителей этого самого населения.

Теперь в русле представления, что культура осуществляет связь между тем, чем каждый человек может стать, исходя из присущих ему способностей, и тем, чем он на самом деле становится, провозглашено, что реальная культура города - культура его населения! Это означает, что ныне акценты будут делаться не на те или иные события, как самодовлеющую ценность, а на процессы становления личностной культуры горожанина в соответствии с традициями и культурным имиджем Санкт-Петербурга.

Еще одна привлекательная черта Программы - заявленное внимание к созданию условий развития культурной жизни на муниципальном уровне. Поддержать и создать условия для самоорганизации культурной деятельности населения - задача благородная и со всех точек зрения правильная. Другое дело, готово и хочет ли население самоорганизовываться?

Широко бытует мнение, что в последние годы все крупные достижения в области культуры в Петербурге связаны с сохранением великого прошлого, а основная забота первых лиц города, отвечающих за "духовное", направлена исключительно на реконструкцию существующих архитектурных памятников. Современная же культура, а тем более концепции культуры будущего, никого не волнуют.

Но наш народ уж так потрудился на ниве построения великого будущего во всех его ипостасях, в том числе и культурной, в своей недавней истории, что может немного и перекурить: А глобальные перспективы: Думаю, что если бы удалось создать условия для раскрытия творческого потенциала, который несет в себе наш город со всем его населением, то мир бы восхищенно ахнул в очередной раз. Мы и так на каком-то очень почетном месте по привлекательности для туристов, несмотря на нашу грязь, дороги, усталость и утрату оптимизма.

Сегодня уже пора наравне с памятниками архитектуры охранять людей, потому что силы на исходе. Страшно, когда больше половины молодежи мечтают уехать из страны и из города, когда старики повально не видят смысла в прожитой жизни и с этим приходят к внукам. Если под вопросам перспективы всей страны и ее народов, то не стоит рассчитывать на удачное построение счастливой жизни в одном отдельно взятом городе.

Правительство Санкт-Петербурга вкладывает основательные деньги в сферу культуры, думает о том, зачем это делается, и что уж совсем ново для нас - пытается думать о человеке. Пусть пока в основном декларативно, но может чиновники сами со временем поверять в то, что уже начали говорить в соответствии с европейскими канонами.

Боюсь только, что с "европейским классом" у нас еще лет десять, при самом благоприятном развитии событий, будут большие проблемы.

Зайдите в наши подъезды в центре и на окраинах, прокатитесь в наших лифтах, посмотрите на наши фасады, даже на те, что были покрашены прошлой весной. Впечатление, что волна варварства и вандализма накрыла город. Вы ездите каждый день в лифте с нормальными соседями, видите, что утром дворник привел в порядок подъезд, а вечером проскальзываете мимо компании юных наркоманов по, в лучшем случае, заплеванному полу: Культура повседневности, видимо, еще никогда не была так низка в нашем городе, как теперь. Такое впечатление, что все ухоженное, красивое, полное достоинства вызывает раздражение и злобу. Дверь с выбитыми стеклами должна висеть на одной петле, матерные слова красоваться на всех стенах, лампочки быть выбитыми везде, где это только возможно. Кто в состоянии - нанимает охрану, возводит заборы, покупает специальные материалы, способные противостоять любому вандализму. Позволю себе заметить, что совсем ничего нельзя разрушить, на мой взгляд, в тюремной камере и палате психиатрической лечебницы. Неужели этот стиль и эта эстетика будут преобладать за фасадами города-музея?

Социальный психолог легко объяснит природу заполонившего наш город вандализма, ссылаясь на системный кризис, психологический стресс и прочие существенные факторы. Но сегодня всех интересует, как противостоять этим разрушительным тенденциям. Психологическая культура населения должна быть такой же всеобщей заботой как детские художественные школы и библиотеки.

Даже если общество не может сегодня защитить вас от безработицы, оно должно научить, как жить в этой ситуации с минимальными потерями для себя и близких. И это все та же сфера культуры Петербурга. Если город сумеет убрать озлобленность со своих улиц, то и реставрировать, возможно, надо будет меньше.

Условный Вася, у которого была возможность попасть в Эрмитаж, может вернуться домой к пьяной матери в коммуналку и возненавидеть этот богатый, хорошо освещенный и чужой мир и мстить ему всю свою оставшуюся, возможно, очень недолгую жизнь. Но это только один вариант. Другой Вася вернется в те же условия и поклянется себе, что он сделает все, чтобы вырваться из этого "дерьма", данного ему от рождения в силу неудачного расположения звезд. И будет учиться, работать, стремясь преодолеть свой неудачный старт. Но если он не посетит, условно говоря, Эрмитаж никогда, он останется в информационной пустоте и у него не будет даже повода принять то или иное решение о своей жизни. И получается так - какой выбор сделает "Вася" - зависит от всех нас.