Рид Грачев

НИЧЕЙ БРАТ

За двумя дверями глухо прошумела вода. Кораблев прошел умывальную на цыпочках, неслышно приоткрыл дверь и высунул в щель красный нос - руль, румпальник.
- Ладно, выходи, - сказал Мясник. - Не прячься. Вижу твой румпальник.
Нос исчез, и дверь стала медленно закрываться.
- Большой, не бойся... - равнодушно сказал Мясник. - Ты, наверно, думал, что я буду спрашивать три рубля. У тебя есть, я знаю, ты вчера Маленькому дал. А я подожду до стипендии, как ты сказал. Он же тебе брат, правильно, а я тебе никто. Если бы я тебе был брат, ты бы мне тоже дал, правда?
- А ты не обманываешь? - спросил Кораблев из-за двери. - Ты не побежишь за мной в техникум? Не будешь кричать на всю улицу, что я не отдаю три рубля за хлеб? Что я обманщик и вор?
- Нет, Корабль, я не буду, - сказал Мясник. - Это я в прошлом месяце кричал, потому что ты обещал сразу, а уже вон сколько не отдаешь. Я в тот раз кричал потому еще, что Кочерыга получил премию за мой рисунок, а половину шоколадки отдал Ковалю, а мне ничего не дал. А когда я стал кричать, что он зажилил, Коваль меня побил. Это я срывал на тебе свою злобность, понятно?
- Ладно, верю, - сказал Кораблев, выходя из-за двери. - Запомни, что карточки теперь отменены и я могу на три рубля купить много хлеба, больше, чем ты мне продал тогда, раз в пять.
- Я поэтому так и говорю, - сказал Мясник. - Я же знаю, ты теперь самый богатый человек во всем детдоме, потому что ты клал свою стипендию на сберегательную книжку, а воспитатели не клали деньги, и у тебя после обмена денег все сохранилось. Ты вообще прости, что я напоминаю, я уже даже не помню, как дал тебе хлеб. Все равно будто я его съел и тебе не продавал. Просто мне очень хочется три новых рубля. А то у Маленького есть, у Кочерги есть, у Борьки Петрова есть, а у меня нет. Ты мне дашь совсем новую деньгу, хрустящую, да?
- Самую новую, - сказал Кораблев. - Сразу после стипендии. Вечером. А сейчас мне пора не лекции. Ну, мы с тобой...
- ...одной породы... - сказал Мясник и потянулся носом к красному носу Кораблева.
- Вытри сопли, - сказал Кораблев. - Негигиенично. Ну, мы с тобой одной породы, ты и я, ты и я...
- Одной породы, ты и я, ты и я... - равнодушно повторил Мясник, целуясь носом с румпальником Кораблева. - Твоим носом удобно целоваться, он большой.
- Пока, я пошел, - сказал Кораблев,
- А галстук ты сам купил? - спросил Мясник.
- Сам... - ответил Кораблев, разглядывая на себе синий галстук в красную полоску.
- И эту штуку...
- Зажим? Тоже сам...
- Постой! - крикнул Мясник, не слезая с подоконника. - Как называется у тебя в техникуме самый главный человек? Я забыл.
- Декан, - сказал Кораблев.
- Ага, декан... Дикан, дукан, кукан, истукан, исдукан...
Мясник подобрал рукой брюки и сполз с подоконника.
- Щечки розовые, ручки мяконькие, у-у, толстячок-мясничок! - пропел Кораблев и выбежал из барака.
Мясник, поддерживая брюки, вышел следом и, вытирая нос рукавом, проводил взглядом Кораблева. Большой Кораблев вышагивал по деревянному тротуару, уже далеко.
"Он все равно боялся, что я побегу за ним, - подумал Мясник. - Новые три рубля похожи на царские деньги, только на них советский герб. А стакан сои все равно стоит один рубль, хоть и на новые деньги. Я бы уже всю сою давно съел, если бы Корабль отдал деньги, а теперь потом съем... Только когда... Вот был бы я кораблевским братом... Странно как: брат. Ничего такого особенного, просто брат, а ему дают деньги. Только называется: брат. Большой Корабль играет со мной больше, чем с Маленьким, а деньги ему дает просто так. А мне он, может быть, совсем не отдаст, потому что я ничей не брат. Ничей брат. Как это понять: ничей брат? Это будет считаться, что я ничей брат специально, а всехный будто бы брат. Будто брат всех, надо правильно говорить!"
Кораблев скрылся за поворотом, и Мясник направился к Солнечной стороне. Пока он вытирал нос то одним, то другим рукавом, у него совсем съехали брюки и держались теперь только на бедрах. Поэтому Мясник шел медленно и незаметно для себя надувал живот, надеясь оттянуть момент, когда брюки сползут окончательно.
Брюки все-таки сползли прежде, чем Мясник успел добраться до Солнечной стороны. Мясник по-прежнему пучил живот и заметил, что брюки сползли, только по холодному ветерку, пролетевшему между ногами.
- Ну, что, брат брюки, - спросил Мясник, - опять не держитесь? Что мне придумать, чтобы вы держались? Вам нужен - брат ремень, только я его давно потерял, и на следующей проверке нам с вами крепко влетит. Ага, хорошо, что вы большие, это нам с вами просто повезло...
Мясник подобрал брюки и нырнул в них плечами. Руки от этого оказались связанными, это было неудобно для носа, но Мясник попробовал дотянуться носом до плеча, это удалось, и тогда он быстро вышел на Солнечную сторону.
Встав на углу, Мясник окинул взглядом освещенную стену барака и всех-всех-всех, кто играл вдоль этой стены. Впереди играли девчонки, вдали мальчишки.
"Здравствуйте, братья и сестры! - подумал Мясник. - Если бы у меня была стипендия, я бы всем вам дал по три рубля. Но хитрый дикан не дает мне стипендии, хотя я продал ему по карточкам целый ящик хлеба на старые деньги. А теперь деньги новые, гладкие зеленые трешки, похожие на царские, только с советским гербом, они нравятся дикану, и он их не дает. Вот какая история случилась с трешками и диканами..."
"Здравствуй, сестра болгарка Анька, - подумал Мясник, глядя, как она прыгает через веревочку, придерживая ладонями короткую юбку. - Раз-два-три-четыре - ...восемнадцать... двадцать пять... А я могу сто".
Мясник приблизился к веревочке и стал раскачиваться, готовясь прыгнуть.
- Отойди, Мясник! - крикнула на скаку Анька, скосив на него бешеные глаза.
- Убирайся, Мясник! - закричали две девочки, которые крутили веревку. - Убирайся, мы прыгаем на спор.
- Я тоже могу на спор, - сказал Мясник и стал ждать, пока Анька запутается.
Анька сразу же запуталась.
- Проспорила, проспорила! - закричали две девчонки.
- Это из-за тебя! - крикнула Анька.
- Ну да, из-за меня, - сознался Мясник. - Я ждал, когда ты запутаешься. Если бы я не ждал, ты бы не запуталась. И еще из-за волос. Ты держала юбку, а волосы лезли в глаза.
- Ну да, из-за волос! - крикнула Анька. - Не из-за волос, а из-за тебя! Вот стащу с тебя брюки...
- Они и сами спадывают, - сказал Мясник. - Видишь, плечами держу. Давай лучше я за тебя допрыгаю.
- Можно, он допрыгает? - спросила Анька.
- Нет, нет, проспорила, проспорила! - закричали девчонки.
- Девочки, - сказал Мясник. - Скажите, пожалуйста, а если бы я не подошел, Анька бы не запуталась?
- Я бы не запуталась! - крикнула Анька. - Пусть он допрыгает!
- Ладно, - сказала одна девочка. - Только пусть руки не вынимает.
- А я и не могу, - сказал Мясник. - Брюки свалятся.
- Пусть допрыгает, - сказала вторая девочка. - Шестьдесят семь.
- Прыгай, - сказала Анька. - Если запутаешься, брюки стащу...
- А они и так спадут, наверное, пока я буду прыгать, - сказал Мясник. - Вы тогда отвернитесь, не смотрите, ладно?
- Ну, ну! - крикнули девочки и закрутили веревку.
- Раз-два-три-четыре - прыг-скок, прыг-скок - так-так-этак - так - квак-так - и - не так - а вот - так - и - еще - еще - еще - немного - сваливаются - но - ничего - подержу - еще руками - растопырю - кулаками - я без рук - я без рук - ловко - прыгаю - без рук...
- Хватит! - крикнула одна девочка. - Пусть он перестанет!
- Нет, пусть еще! - крикнула Анька. - Пусть я выиграю!
- Нет, пусть он перестанет! - крикнула вторая девочка.
- Я еще-еще могу! - крикнул Мясник.
- Сто десять! - крикнула Анька. - Хватит, Мясник! Я победила!
- Я еще-еще-могу! - ответил Мясник. - Ты-не-бойся - я-могу!
- Я перестану крутить! - крикнула одна девочка.
- И я перестану! - крикнула вторая.
- Мясник! Брюки стащу! - крикнула Анька.
- А за-что-за-что-за-что - я-ведь-прыгаю-еще? - спросил Мясник.
- Скажи ему, чтобы он перестал! - крикнула одна девочка.
- Все равно не считова! - крикнула вторая.
- Двести! - крикнул Мясник и остановился. Девочки еще кричали и продолжали крутить.
- Ну, кто проспорил? - крикнула Анька. - У меня двести!
- А двести не считается! - крикнула одна девочка. - Мы до ста!
- Это Мясник выиграл! - крикнула другая девочка. - А Анька тут не считается.
- Погодите, девочки, - сказал Мясник, подпрыгивая на месте. - Не шумите. Сейчас я вас рассужу. Я прыгал не за себя, а за Аньку. У вас по скольку? Сто два и сто? Значит, Анька выиграла. А я тут не считаюсь.
- Ага, я выиграла! - крикнула Анька. А Мясник пошел дальше.
"Молодец сестрица Анька, - думал Мясник. - Анька прыгнула на двести, если я ей помешал, значит, это был нахал. То есть вышло, то есть вышло, ну а я тут ни при чем. Я иду себе иду, к Кочерыге подойду. Кочерыга милый брат, я тебе немного рад. Почему немного рад? Я тебе ужасно рад!"
- Ой! - вскрикнул он.
Без рук поворачиваться было неудобно, и, пока Мясник поворачивался, Анька успела влепить ему еще две пощечины по спине.
- Вот как больно ты дерешься! - сказал Мясник. - Это потому, что ладошкой. А у меня руки заняты брюками, и я не могу защититься. Это ты понарошке, да?
Анька стояла с поднятой рукой, раздувая ноздри, и гневно косилась на Мясника.
- Не понарошке! - крикнула она. - Потому что это ты все напутал!
- Все напутал, все напутал! - кричали, подбегая, девочки.
- На, на тебе, на! - крикнула Анька, зайдя со спины, и влепила Мяснику еще много пощечин по спине.
- И на! И на! И на! - сквозь слезы закричали две девочки и шлепнули Мясника сбоку. Анька тем временем потянула сзади за штаны.
- Ой, брюки, мои брюки, - сказал Мясник. - Вы сейчас спадете.
И он крепче вцепился в брюки изнутри.
- Это Анька виновата! - вдруг крикнула одна девочка. - На тебе, на! - И она шлепнула Аньку ладошкой по спине.
- Ой, вонючки-противнючки! - крикнула Анька и заплакала. Она плакала и стаскивала с Мясника брюки.
- Не плачь, Анька, - сказал Мясник. - И не дерись, пожалуйста. А вы, девчонки, ее не бейте, и все будет хорошо!
- Хорошо! - закричали девчонки. - Мы ей счас дадим. И еще дадим!
- А я вам дам! - крикнула Анька, отпустила брюки Мясника и кинулась с ладошками на девочек.
- Ой! Ой-ой-ой! - закричали все они вместе и убежали.
Мясник подтянул брюки и подошел к Кочерыге. Кочерыга играл с Маленьким Кораблем в землю. У него уже было много земли, а у Корабля совсем маленькая краюшка.
- Слушай, Кочерыга, - спросил Мясник, - а почему твоя земля разделена? Разве на ней еще кто-нибудь играет?
- Нет, - сказал Кочерыга, примериваясь острым гвоздем к остаткам земли Корабля. - Это просто разные страны. Хочешь, дам тебе Францию?
- А почему ты не даешь Маленькому? - спросил Мясник. - Смотри, он уже не может стоять.
- Я еще могу, - обиженно сказал Корабль. - На крае ноги. Я еще отберу у него Австралию.
- Не отберешь... - сказал Кочерыга и кинул гвоздь. - Потому что мне сегодня везет.
Гвоздь воткнулся в самой середине краюшки.
- Ну, вот видишь, - сказал Мясник. - Вот и все. Вот и негде стоять.
- Ну да... - сказал Корабль. Он снял туфлю и попытался встать на большом пальце.
- Видишь, не выходит... - сказал Мясник.
- Это потому что мне везет, - сказал Кочерыга. - Ну, хочешь, дам тебе Америку? Смотри, какая большая... Только предупреждаю, я все равно выиграю, потому что мне везет...
- Ну да, везет, - сказал Маленький Корабль. - Давай в фантики!
- Я в стенку его обыграл, в землю его обыграл и в фантики обыграю! - сказал Кочерыга.
- В стенку обыграл? - спросил Мясник.
- Ага. Видишь? - Кочерыга достал из кармана горсть монет и пересыпал в другую руку. Маленький Корабль отвернулся.
- Ну, бери Италию! - сказал Мяснику Кочерыга. - Твоя очередь первая.
- Нет, - сказал Мясник. - Я почему-то не хочу.
- Почему? - спросил Кочерыга.
- Не знаю, - ответил Мясник. - Я сейчас подумаю и скажу.
- А я знаю, - сказал Корабль. - Это за рисунок и за премию.
Кочерыга молча посмотрел на Мясника.
- Ну, что ты, Маленький, - сказал Мясник. - Я про рисунок и про премию уже давно забыл! Это ты срываешь на мне свою злобность за то, что проиграл. Кочерыга на меня уже давно и не сердится, правда?
- Это ты к нему подлизываешься, чтобы он тебе дал мои деньги, - сказал Маленький Корабль.
- А мне и не надо твои деньги, - сказал Мясник. - Мне Большой даст.
- Ничего он тебе не даст, - сказал Маленький Корабль и плюнул на землю. - Мне даст, а тебе не даст...
- Правильно, - сказал Мясник. - Ты же ему брат. А я ему никто.
- Не ругайся с ним, - сказал Кочерыга. - Бери Китай.
- Знаешь, Кочерыга, - сказал Мясник, - я не буду. Ты же все равно меня обыграешь!
- А может быть, ты меня! - великодушно сказал Кочерыга. - Очень даже может быть.
- Может быть, - согласился Мясник. - Потому что Маленькому не везет, а мне, может быть, повезет.
- Бери гвоздь! - сказал Кочерыга.
- А-а, - сказал Мясник. - Я понял, почему я не буду играть. У меня заняты руки. Видишь, спадывают брюки?
- Хочешь, я дам тебе на пока мой ремень? - предложил Кочерыга.
- На пока? - сказал Мясник. - Нет, спасибо, Кочерыжка, на пока не надо... Потому что потом я тебе отдам, и они снова будут спадывать. Мне бы свой ремень найти, вот будет здорово!
- Не найти, - сказал Маленький. - У тебя его украли, сам говорил. И на проверке тебе влетит!
- Да я знаю, что украли, - сказал Мясник. - А вот бы как в сказке! Начинается проверка, а ремень вот он - на брюках.
- Не бывает, как в сказке, - сказал Корабль и плюнул на землю. - Будет проверка, и тебе влетит. Катиславна без обеда оставит!
- Это ты так говоришь, потому что тебе не везет... - сказал Мясник.
- Мне повезет! - крикнул Корабль. - Пошли, Кочерыга, в фантики играть. Я тебя обыграю.
- Фигушки, - сказал Кочерыга. - Идем.
"Ох, ремень, ремень, ремень, - думал Мясник, - о тебе надо думать целый день. Ох, ремень, ремень, ремень, сто забот на целый день. Почему сто забот? Одна забота на весь день. Почему на весь день? Если все время думать про ремень, станет грустно на весь день. Все равно его нет. А когда будет проверка, я стану искать в тумбочке. А его там нет! И я спрошу: где ремень? И мне скажет Корабль Маленький: его украли. А я скажу: врешь, он под подушкой. А его там нет! И Кочерыга скажет: хочешь, я дам тебе, пока проверка? И я скажу: нет, Кочерыга, мне не надо, пока проверка. У меня есть насовсем новый ремень, только он куда-то завалился, где-то свернулся в клубочек и лежит. И я полезу под кровать. А с другой стороны просто так, будто нечаянно, под кровать подлезет Большой Корабль. И он скажет: ну, Мясничок-толстячок, а чего у меня для тебя есть? - А чего? - спрошу я. Он скажет: ни за что не догадаешься, чего... А я скажу: три рубля... И он скажет: ну, три рубля... Три рубля я тебе дам со стипендии... И тут в комнату ворвутся... братья Синяковы во главе с Ковалем, с криками ура. Они закричат: ура, Мясник, ура!.."
- Ура! Ура! - кричали Синяки во главе с Ковалем, несясь прямо на Мясника. Мясник немного отодвинулся, но Коваль тоже изменил направление, а за ним и Синяки.
"Вот несутся Синяки, - подумал Мясник. - Брат Синяк и брат Синяк. Брат Коваль несет..."
"...Кулак", - додумал Мясник, потому что Коваль стукнул его кулаком в плечо. Синяки пригнули Мясника к земле, и Коваль уселся ему на спину.
- Дайте мне встать, Синяки, - попросил Мясник, повернув снизу голову. - А то у меня заняты руки, и я не могу защищаться!
- Защищаться! Ого, ха-ха, защищаться! Верти ему голову, Коваль, сделаем из Мясника мясо! Мясо! Мясо! Ха-ха!
- Больно, Коваль, больно! - сказал Мясник.
- Ура, ему больно! - закричали Синяки, щипля ему спину. - Гайки ему, гайки! На два оборота, на три! Бей Мясника, кто может!
- Слушай, Коваль, меня уже сегодня били! - сказал Мясник. - Слезайте, Синяки, а то я задохнусь.
- Задушим Мясника, задушим! - закричали Синяки.
- Да здравствует мясо, ура!
Мясник встал на колени и упал. Синяки свалились. Коваль крикнул:
- За мной! - И все они убежали.
"Придется вынимать руки, - подумал Мясник, лежа на земле. - Синяки больно дерутся. Щипаются. А Коваль на голову сел, а зачем - непонятно. Вот они меня перебили, что-то думал, думал, а они перебили. Побили и перебили. А зачем они меня побили? Просто налетели и побили. А я пойду и спрошу. Все равно забыл, о чем думал".
Лежа на земле, Мясник вытащил руки из брюк, оперся о землю и привстал. Брюки сразу же поехали вниз. Мясник схватил брюки на лету и встал. Шмыгнул носом. Из-за угла послышался голос Коваля.
Мясник побрел за угол, на Малую Солнечную сторону, где всегда играют в запретные игры - в стенку и в чику. На шухере стоял Маленький Корабль. Коваль и Кочерыга сидели на корточках у стены. Братья Синяковы загораживали их и болели за Коваля. Это было сразу понятно.
- Кочерыга продувает, - сказал Маленький. - А хвалился: везет, везет...
- А ты проиграл ему в фантики, - сказал Мясник. - Правда ведь?
- Ну и что... - сказал Маленький. - Это ты наколдовал. У-у, колдун губастый!
- Что ты, - сказал Мясник. - Меня никто так уже не зовет. Я уже давно не колдую. Меня теперь зовут Мясник, а за что - непонятно. Но я все равно правильно сказал: Кочерыге с тобой везет, а вообще не обязательно везет... А потом тебе повезет. Раз на раз не приходится.
- Уй, заткнись ты, - сказал Маленький. - Пришел тоску нагонять.
Коваль, держа большим пальцем свой пятак, тянулся к гривеннику Кочерыги длинным белым пальцем.
- Так можно разорвать руку, - сказал Мясник, присаживаясь на корточки между Синяками.
Коваль, не отпуская руки, презрительно посмотрел на Мясника.
Синяки стукнули Мясника кулаками с обеих сторон.
- Не надо, Синяки, - сказал Мясник. - Я же не желаю ему плохого!
- Достал, достал! - крикнули Синяки.
Кочерыга с каменным лицом нагнулся над монетой, прицелился и щелкнул по ней. Гривенник вылетел из-под пальца Коваля.
- Верно, - разгибаясь, сказал Коваль, - тут можно и руку разорвать. Далеко было...
- Слушай, Коваль, - сказал Мясник. - Я что-то хочу тебя спросить.
- Спрашивай, - разрешил Коваль.
- Вот ты и Синяки сейчас налетели на меня и побили. Скажи мне, почему?
- Почему? - спросил Коваль и посмотрел на Синяков.
- Почему? - спросили Синяки, давясь от смеха.
- Потому что - Пыс! - сказал старший Синяк.
- Потому что - Дрыс! - сказал младший.
- Потому что Мясник! Потому что - мясо, мяясо, мяясо! - закричали Синяки и принялись щипать Мясника.
- Подождите, ребята, - сказал Мясник. - Ага... Потому что - мясо. Понимаю...
- А гривенник все же мой! - сказал Коваль. - Берегись, Кочерыга, мне сегодня везет!
"Это потому, - думал Мясник, - что слово "мясо". Вот слово "Синяк" - оно так не звучит. Нельзя бить и кричать: Синяк, Синяк... А мясо - можно... Вот когда меня звали Губастый Колдун, меня никто не бил. И все спрашивали, кому на обед будет горбушка. И я всегда правильно колдовал. А когда меня звали Акула Зубастая, я укусил Тарасюка, прокусил ему ноготь. Я, правда, не хотел, но мне ничего не оставалось делать, потому что он тогда бы меня задушил. Если бы он не бил Витьку Казакоцкого, я бы к нему не полез. А то у Витьки никого нет, как у меня, а я ему шеф. Все равно как брат. Только назначенный брат. Вот Синяка почему еще нельзя бить - потому что их два. Станешь одного, сразу второй прибежит. Потому что они братья. Вот я думал что-то сегодня про братьев, думал и никак не могу вспомнить, что-то такое интересное - интересное, приятное..."
- Гони, гони гривенник, не стесняйся... - сказал за спиной Мясника Коваль.
- Я в тот раз дал двадцать копеек! - плаксиво крикнул Кочерыга.
"Прости меня, брат Коваль, но у тебя очень противный голос", - подумал Мясник и пошел.
В дальнем конце Солнечной стороны показалась черная фигура.
"Во, кто-то идет... - подумал Мясник. - Не воспитатель, потому что все играют, будто ничего не случилось... А, Федор Федорович! Во как ноги ставит - раскорякой... А разве можно про взрослых говорить: раскорякой? Нет, это он широко расставляет ноги. Ему так удобнее ходить, потому что легче держать баян. Только он без баяна. Вот кому жить хорошо! Играй себе и играй... А детей вон как обходит, как... столбы. Правда, возятся там, шумят... А он взрослый. Он, наверно, про что-то серьезное думает, про взрослое. А они все мешают. Дети всегда мешают думать... Ой, сюда идет".
Мясник, глядя на баяниста, принялся водить рукавом рубашки под носом.
"Это он ко мне идет, - подумал Мясник. - Поэтому он ни на кого не смотрит. И что-то такое мне несет... То есть зачем я так думаю? Так не надо думать. Откуда он знает, что у меня украли ремень? Конечно, если бы он знал. Ну, он тогда бы сразу: Здравствуй, брат Мясник... А ты знаешь, что у меня в кармане? Знаешь, почему мне неудобно идти? Там, в кармане... полная пачка новых зеленых трешек! - Нет, не трешек. Про это нельзя думать. Надо думать про ремень. Ну, я немножко. И потом сразу перестану... - Да, брат Мясник, конечно, детям вредно давать деньги, но вот Кораблев же дает Маленькому... А тебе всего-то нужно три новых рубля. То есть вообще не нужно, а чтобы дал тебе брат. Я тебе, правда, не брат, но как будто всехний брат, то есть: брат всех... Это так считается... - Ну, все. Все, больше не буду..."
Баянист подошел уже совсем близко к Мяснику, и Мясник нечаянно шагнул ему навстречу. И еще раз нечаянно шагнул. Он увидел перед носом желтую пряжку с головой коня. Пряжка должна была остановиться, но почему-то не остановилась, а даже ушла в сторону, и Мясник увидел уже спину в черном пиджаке. Баянист медленно уходил к Малой Солнечной стороне. Он остановился на углу и стал смотреть, как играют в стенку. Мясник подошел к завалине и стал смотреть на баяниста. Сочные губы баяниста медленно шевелились. Неподвижный выпуклый глаз смотрел непонятно куда.
"Ему скучно на них смотреть, - подумал Мясник. - Конечно, дотянулся, не дотянулся, отдай гривенник, и все такое. Проиграешь, и ничего у тебя не будет. А выиграешь, и у него ничего не будет. А потом ему еще надо плакать и прятаться, чтобы не смеялись... То ли дело на баяне: "Широка страна моя..." или: "Прекрасную песню слагает народ...". "Веселей, веселей, ребята! На вас смотрит вся Европа!" Или: "Не трава под ветром клонится..." И все слушают и поют... Во, во как ему с нами неинтересно... Скорчился весь, отвернулся... Сел".
- Мартынов, ты что там делаешь? - спросил баянист.
- Я? Я ничего. Я стою, - ответил Мясник.
- А с носом? - спросил баянист.
- А, с носом, - сказал Мясник, опуская руку. - Это я его тру. Он чешется внутри, вот я его и тру...
- Чего это он у тебя чешется, - рассеянно сказал баянист.
- А во, - сказал Мясник. - Я и сам удивляюсь!
- Иди сюда! - позвал баянист. - Сядь. Поговорим...
- О чем? - спросил Мясник, присаживаясь на край завалины.
- Ближе садись. О жизни... - вздохнул баянист.
"О жизни... - подумал Мясник. - По-взрослому..."
- Не обращайте внимания, - сказал Мясник. - У меня потерялся ремень.
- Да, брат... - сказал баянист. - Такие-то дела...
"Во - брат..." - подумал Мясник.
- А какие дела, Федор Федорович?
- Дела, брат, грустные... Тебе-то что, бегай себе, играй... А вот что ты о жизни знаешь?
- Что? - спросил Мясник. - Ничего...
- Вот именно, - сказал баянист. - Ни-че-го... Что ты знаешь о женщинах, например?
- Ой, о женщинах я знаю... - сказал Мясник. - Они бывают сердитые, ни с того ни с сего.
- Сердитые... - сказал баянист. - Ну-ну.
- Да. Я в тот раз спрашиваю Алевтину Ивановну: скажите, правда, что вы старая дева? А она в меня тарелкой кинулась и ничего не сказала...
Баянист закрыл глаза и тихонько хохотнул.
- Это еще лучший случай... с медицинской точки зрения...
- Ну, да, - сказал Мясник. - Это, наверно, потому, что она медсестра. А вообще женщины никогда не знают, чего им надо. То им делай, то не делай...
- Это ты верно говоришь, - вздохнул баянист. - Женщина - первое зло...
- А второе? - спросил Мясник.
- Ну, второе... Все, брат, сплошное зло...
- Ой, правда... - сказал Мясник. - А знаете, почему? Потому что надо быть чьим-нибудь братом. А если ты ничей не брат, ничего у тебя не получится. Вот, например...
- Постой, постой, - сказал баянист. - Как ты говоришь - надо быть братом? Ну, есть у меня брат. Ну и что?
- Ой, тогда все очень хорошо, - сказал Мясник. - Брат всегда выручает. Он у вас взрослый?
- Допустим... - сказал под нос баянист.
- Вот, - сказал Мясник. - Допустим, вы хотите уехать в Бугуруслан. Вы говорили, что хотите. И вот у вас там брат. И он вам пишет: дорогой мой любимый брат, приезжай, пожалуйста, ко мне. Будем жить вместе, потому что мне без тебя плохо. Плохо жить. Кругом сплошное зло. Все кругом братья и качают надо мной права. А когда мы будем вместе, никто нас не тронет.
- Разумно, - сказал баянист. - Ну, а если мой брат находится в... казенном заведении?
- Ой, - сказал Мясник. - Тогда еще проще. Я ведь тоже в казенном заведении. Только у меня нет брата. А если бы он был, он бы приехал сюда, и все...
- А если я не хочу к нему в... казенное заведение, а? - спросил баянист.
- Ну, тогда вы только считаетесь брат, - сказал Мясник. - Тут уже ничего не поделаешь.
- Ну, а если брат сейчас не может приехать?
- Ой, - сказал Мясник. - Так ведь это только сейчас. А потом он сможет.
- Ты так думаешь? - спросил баянист. - А до тех пор, значит...
- А до тех пор... А до тех пор можно, как я сегодня: будто бы я всехний брат, будто взаправду!
- Ну и как, помогает? - спросил баянист.
- Ой, конечно, - сказал Мясник. - Вы попробуйте!
- А если он и потом не приедет?
- Когда потом? - спросил Мясник. - Завтра?
- Завтра... - вздохнул баянист. - У тебя только и есть что завтра.
- А у вас нет? - спросил Мясник.
- У меня есть вчера, - задумчиво произнес баянист. - А брата я уже и ждать перестал.
- Ну, тогда вы только считаетесь брат, - серьезно ответил Мясник. - Если бы у меня был брат, я бы все время его ждал. И вчера бы ждал, и завтра бы ждал, и всегда бы ждал...
- Эх, - вздохнул баянист, - маленький ты еще, вот что...
- Маленький? - переспросил Мясник. - Значит, я потому жду, когда будет завтра?
- Да, да, - сказал баянист, поднимаясь с завалины. - Не думай так много, это в твоем возрасте вредно. Гуляй.
Он ушел, широко расставляя ноги.
- Гони пятак! - крикнул за углом Коваль.
- Анька дура, хвост надула! - закричали вдалеке две девчонки.
"Во, вспомнил, - подумал Мясник. - Значит, все было так: вбежали Синяки с Ковалем впереди. Они закричали: "Дикан, дикан! Мясник, к тебе идет дикан!" И дикан медленно шел среди играющих детей, раздавая всем новенькие трешки из кармана. И каждый, кто получал трешку, сразу становился брат. Или сестра. И все принялись обниматься и целоваться носами. И кричать: мы с тобой одной породы, ты и я, ты и я... А потом все сидели на завалине на Солнечной стороне, и солнце грело всем животы, а по небу плыли облака... похожие на зайца... на собаку... на ракушку... и когда облака закрывали солнце, все перебирались на солнечное место..."
Мясник сполз с завалины, придерживая рукой брюки, вытер нос и пошел туда, где облака не закрывали солнце.

1962

На страницу "Содержание"