"Вот уже 15 лет нас разводят какие-то силы..."
Из письма Н.В. Демидова к Вл.И. Немировичу-Данченко.
Этот выпуск из материалов архива Н.В. Демидова, четвертый по счету, в известной мере является дополнением к первому "Выпуску", посвященному биографии и характеристика Демидова как режиссера и педагога.
Многие, даже посвященные в долгую историю отношений К.С. Станиславского и Н.В. Демидова, невольно задаются вопросом: почему отношения эти в последние годы жизни Константина Сергеевича, после 25 лет самой искренней доверительности, вдруг так изменились?
Конечно, ни со стороны Станиславского, ни со стороны Демидова причиной к такому расхождению не могла быть случайная, бытовая неурядица. И тем не менее...
Да и Вл.И. Немирович-Данченко занял в этой размолвке какую-то стороннюю, в лучшем случае нейтральную позицию. А ведь он ставил Демидова, как режиссера и педагога, чрезвычайно высоко...
Что же случилось?
Больше того, после смерти Станиславского, в особенности после образования так называемой "Группы Станиславского", отстранение Демидова от Станиславского приобрело, прямо говоря, характер гонения и травли: сокрушительные "внутренние рецензии" в издательство на рукопись книги Демидова "Искусство жить на сцене", полное исключение самого имени Демидова из истории МХАТа, да и вообще из театроведения и т.д. Не случайно Демидову, чтобы продолжить работу режиссера и педагога, в последнее десятилетие жизни приходилось уезжать в Карелию, на Сахалин, в Бурято-Монголию.
Нужна большая работа, чтобы последовательно и глубоко разобраться во всем этом, работа с письмами, мемуарами, документами, наконец, анализ ситуации, как в Художественном театре, так и вокруг него, анализ процесса работы Станиславского над самой системой, анализ участия Демидова в этой работе и многое другое.
Будет ли проделана такая работа? Когда?.. Кем?..
Остается надеяться, что предлагаемая ниже подборка известных нам документов, писем, архивных записей (часть из них публикуется впервые) поможет искать ответ в принципиально верном и плодотворном для искусства театра направлении.
Инициативная группа "Архив Н.В. Демидова".
Из "автобиографии" Н.В. Демидова.
"С 1907 года началось сближение с Художественным театром, сначала через Сулержицкого Л.А. 1, а потом - Станиславского К.С.
Так как театр, со всеми его творческими процессами по созданию спектакля, был мне с детства знаком и понятен (я присутствовал на всех репетициях моего отца и братьев и играл под их руководством) - то очень скоро я оказался полезен и нужен Станиславскому.
Некоторое время по окончании Университета я совмещал занятия по медицине (работал врачом в терапевтической клинике N 9) с занятиями в театре, а с 1919 года по настоянию К.С. Станиславского, я перешел на театр окончательно и целиком".
Архив Н.В. Демидова.
Из письма Н.В. Демидова к Смирновой Н.А. (1938-1939 гг.) 2
"...в моем переходе на театр К.С. сыграл, откровенно говоря, не такую уж большую роль. Я ведь сын актера и режиссера. (...)
Отец мой был человек принципиальный, резкий, прямой, словом, плохой "дипломат". (...) Он был, как я понимаю это сейчас, истинным и очень крупным художником. Только благодаря его воспитанию и его советам (я много играл под его наблюдением) я мог понять К.С. так, как следует. Так же, как Вы начали понимать его именно потому, что до этого у Вас был М.П. и О.О. Садовские. 3
Будем откровенны: у него сотни учеников, а из них дай бог 1% понимающих и чувствующих его до конца. Не потому, что они глупы, а потому, что он не умел передать суть того, что хочет. И вот, эти 99% таких, которые воображают, что знают и понимают... грустно сказать, но большинство ведь взяло от него только его ошибки..."
ЦГАЛИ, ф. 131. Гуревичи. оп.2, ед. хр. 376, л.1
1922 г. 13 сентября.
Распоряжение К.С. Станиславского
по Московскому Художественному театру:
"До приезда В.И. Немировича-Данченко, - общее руководство школой 1-ой группы МХТ - поручается Н.В. Демидову. Со всеми вопросами, касающимися школы - обращаться к нему.
К. Станиславский".
Архив Н.В. Демидова.
В авторском "Введении" к своей книге "Искусство жить на сцене" Н.В. Демидов пишет:
"В начале 20х годов Художественный театр почти в полном составе отправился на гастроли в Америку, а на автора этой книги, как на "специалиста-системщика" была возложена ответственная обязанность быть руководителем этой школы и преподавать в ней "систему".
В этой школе все было построено по заранее продуманному плану. Каждый "элемент", из которых, как думалось, слагалось творческое состояние актера, прорабатывался отдельно - и теоретически и практически. (...) Но, надо быть откровенным, результатов, на которые мы рассчитывали, не получалось: головы наших учеников были полны интереснейшими сведениями; ученики, как нам тогда казалось, очень тонко понимали искусство актера, хорошо видели недостатки и достоинства чужой игры, всT знали, во всем разбирались, но сами делать, увы, ничего толком не умели... (...) Естественно, я был обескуражен и все допытывал себя: в чем дело? Почему не запылала огнем та искорка, которая так ярко мерцала на вступительных экзаменах у этих молодых людей. 4
(...) Отчего же наша первая попытка оказалась неудачной? Может быть, совсем не оттого, что в школе работа проводилась слишком строго и систематично, а оттого, наоборот, что она была недостаточно систематичной?
И снова с удвоенным рвением началось преподавание "системы" - как в этой школе, так и в других". 5
Демидов Н.В. "Искусство жить на сцене".
М., "Искусство", 1965, с. 32, 33, 34.
1926 г. 7-го сентября.
Из ходатайства К.С. Станиславского в Моссовет:
"Николая Васильевича Демидова я знаю 15 лет. Это - человек, полный любви к искусству и самоотверженный энтузиаст.
Со времени нашего знакомства он так увлекся театром и в частности внутренней (душевной) техникой актерского творчества, что всецело отдал себя искусству.
Все время он помогал мне в разработке этого богатого и сложного вопроса об актерском творчестве. В настоящее время, я думаю, это один из немногих, кто знает "систему" теоретически и практически.
К.С. Станиславский."
Архив Н.В. Демидова. Нотариальная копия.
1929 г., 9-го декабря.
Из ходатайства Вл.И. Немировича-Данченко в ЦКУБУ:
"(...) Николай Васильевич является отличным воспитателем актера в духе Художественного театра и, сверх того, крупным специалистом в области психотехники сценического творчества.
В этом отношении все, что найдено у нас в театре, получило у него широкое развитие. Кроме того, взяв за основу наши наблюдения и открытия, он не ограничился только разработкой и усовершенствованием полученного, но и сам беспрерывно шел и идет вперед, находя много своего нового, что обогатит и будущие школы театрального искусства и самую науку о теории и психологии творчества.
Считаю этого неустанного работника, всецело отдающего себя искусству, одним из полезнейших и необходимейших в деле театральной культуры.
Нар. Арт. Республики Вл.И. Немирович-Данченко".
Архив Н.В. Демидова. Нотариальная копия.
В 1934 г. Станиславский приглашает Демидова принять участие в редактировании книги "Работа актера над собой".
Следующая запись из архива Н.В. Демидова, судя по всему, относится не к тому окончательному варианту книги, который мы знаем, а, видимо, к одному из предварительных ее вариантов. Чтобы точно назвать дату этой записи, нужны специальные изыскания, но как характеристика отношения Демидова к Станиславскому того времени, к которому относится запись - она драгоценна.
"На мою долю выпало редчайшее счастье участвовать в окончательном оформлении и выпуске этой книги.
Автор за много лет писания так пригляделся, что понадобился посторонний глаз знающего дело человека.
Не могу без волнения вспоминать, с каким сосредоточенным вниманием, с какой жадностью он прочитывал и прорабатывал мои заметки на левой стороне листа.
Должен однако сознаться, что почти всегда моя, новая мысль, так повертывалась в его голове, что появлялась на свет в другом, совершенно неожиданном, в десять раз, в сто раз более интересном и замечательном виде. Как желудь в земле, она целиком сгнивала, а на ее месте стоял уже целый столетний дуб...
Сколько радостного, победного юного блеска было в глазах удивительного человека, когда он видел полное мое поражение, замешательство и... восхищение!
Раньше я сам хотел систематизировать, оформить и издать все свои записки и заметки по его "системе" психотехники актера с теми дополнениями, каким научила меня жизнь, опыт, наука. Но теперь, по-видимому, это не понадобится - книга исчерпывает собою все самое главное.
Можно говорить о некоторых дополнениях, о научно-философском освещении, можно говорить о дальнейшей разработке, можно мечтать о продвижении по этому пути дальше. Но излагать еще раз "Систему Станиславского" - бессмысленно". 6
Архив Н.В. Демидова.
Уместно здесь же напомнить о тех словах благодарности, с которыми обратился к Демидову К.С. Станиславский при издании книги "Работа актера над собой":
"Большую помощь оказал мне при проведении в жизни "системы" и при создании этой книги режиссер и преподаватель Оперного театра моего имени Н.В. Демидов. Он давал мне ценные указания, материалы, примеры; он высказывал мне свои суждения о книге и вскрывал допущенные мною ошибки. За эту помощь мне приятно теперь высказать ему свою искреннюю благодарность".
Станиславский К.С. Работа актера над собой. М., 1938, с.16,17.
Благодарность Демидову, высказанная Станиславским за помощь в работе над книгой, оставляет в стороне то принципиально-конфликтное содержание, которое к этому времени стало характеризовать их отношения.
Сомнения, посетившие Демидова, как отмечалось выше еще в 1922 году не утихли, а, наоборот, крепли, развивались и привели Демидова через годы к методологии противоположной той, которой следует "система". Ниже приводятся два затрагивающих эту тему отрывка из черновика к книге Демидова "Типы актеров" ("Автор" в тексте - это сам Демидов)
"То, к чему привела автора в деле воспитания актера многолетняя работа, - это по своим принципам и приемам нечто почти противоположное тому, что он (автор) делал вначале; казалось, что оно родилось совершенно независимо от "Системы Станиславского" и никак с ней не связано - или же в противовес ей - настолько оно противоречит рационалистическому духу "системы".
На самом же деле сейчас, больше, чем двадцать лет спустя, видно, что это новое родилось в самих недрах "системы Станиславского", выросло как ее естественное и неизбежное продолжение. И, не пройди автор через нее, не стукнись больно лбом о некоторые ее рационалистические увлечения и поспешные теоретизирования, - он, может быть, никогда не пришел бы в такой отчетливой форме к выводам и методам, изложенным здесь.
(...)
Как же реагировал Станиславский на все это новое?
Когда он столкнулся с утверждением, что истинная причина неудач преподавания, как в студиях, так и в школе, была не в спешке, не в театральном профессионализме и в недостаточной одаренности учеников, а также когда он получил предложение попробовать воспитывать актеров по-другому, совсем по-новому - он удивился и возмутился: как так? Ведь это получается без "задач"?! Без "объектов"?! И вообще без "элементов"? Что же это будет?! Такими огромными усилиями положено начало науки искусства актера, а теперь все зачеркнуть? Была - любительщина - ее уничтожали, а теперь вы предлагаете вернуться к ней?!
Он возражал, он не хотел слушать, он бурно негодовал и решительно всеми мерами противодействовал.
Словом, началась "война".
Обостряясь и смягчаясь, она длилась не менее 10 лет. Немало крови и нервов она стоила той и другой стороне. При неравенстве сил, больше страдала, конечно, сторона "несовпадающая". (...)
Были также и причины, хоть лично дли Станиславского игравшие и большую роль, но принципиально не столь серьезные, поэтому их не стоит описывать - это было бы только впутыванием в дело мемуарных подробностей".
Архив Н.В. Демидова.
Судя по документам, осенью 1935 года, во время пребывания Станиславского в санатории в Покровском-Стрешневе, при очередном обсуждении рукописи книги "Работа актера над собой", между Станиславским и Демидовым произошло решительное объяснение, которое вдова Н.В. Демидова, Е.А. Книшек, называет "роковым".
Есть в архиве Демидова сделанная ею выписка из письма Станиславского к В.С. Алексееву от 21 августа 1935 г. и следующая пометка самой Книшек: "Это выписка из письма, написанного после критики Н. В-ем книги "Работа актера над собой" и после рокового объяснения".
...Ничего серьезного, но ужасная кислятина, нервы, большая усталость и отсутствие покоя даже здесь, в санатории. Я еще не начинал отдыхать и не вижу, когда начну, т.к. обязан кончить книгу и застрял на нескольких главах так, что ни вперед, ни назад. Мне чудится, что предстоит переделывать и то, что написано. Могу сказать - вляпался в грязное дело: взялся за непосильное и вот теперь расплачиваюсь и как выкарабкаться - сам не знаю. Плохо сплю, ослаб, тужусь сделать непосильное..."
Станиславский К.С. Собр. соч. т.8, М., 1961, с. 412
В архиве Н.В. Демидова есть очень личная, написанная в минуту эмоционального срыва запись, помеченная 27-м сентября 1935 г., Покровское-Стрешнево. Вот несколько строк из этой записи - чтобы дать представление о степени душевного потрясения, которое владело автором в ту минуту.
"Да здравствует хамство! (...) Да процветает во веки вечные!! (...)
Разве не во время моей безработицы и голодовки, неожиданно свалившейся на меня благодаря грубости, эгоизма (...), разве не в это невыносимо оскорбительное время принялся я за работу над собой и наизобретал и наоткрывал столько, сколько не было за все время моего благополучного житья? (...)
Как жаль, что мало, что не через край было этого хамства и грубости! - Теперь бы не был я ни режиссером оперного театра, растрачивающим свое время черт знает на какую ерунду, ни "редактором" книги старика, ... (...) разве не простак и растяпа? Теперь бы я мож. б. Уже кончил свою книгу. (...)... словом, я обокрал себя и отдал все это (...).
Может быть, после и моей смерти начнут обо всем этом догадываться... но ни мне, ни ему, ни близким моим - это не будет нужно. А теперь - я оплеван (...) и в сущности уничтожен.
1935 г. сент. 27 дня. Покровское-Стрешнево".
Автограф. Архив Н.В. Демидова.
Следующая запись из архива Н.В. Демидова - помеченная 5-м янв. 1936 г., т.е. разделяет ее от предыдущей три месяца с днями. Это запись явно совсем не простого разговора некоего "Л" с Демидовым. 7
"Л" - Н.В., у вас, вероятно, много записок по технике искусства, я очень прошу дать мне их для прочтения.
Д. - Пожалуйста, никогда не поднимайте об этом разговоров. Записки у меня есть и очень много, но дать их никому не могу. Меня об этом просили не раз. Между проч. Мордвин(ов?) 8, перед тем, как начать читать лекции в ГИТИСе, просил об этом же. А почему вы не составляете их сами? Ведь вы слушаете К.С., З.С. и Вл.С.9 лет 10? Сами размышляете?
Л. - У меня есть кое-какие записи. Но меня интересует не только то, что говорит К.С., а также и лично ваше.
Д. - Лично мое вы скоро и легко узнаете из моих занятий. Вы ведь приписаны ко мне. Не очень понимаю, почему вы интересуетесь "лично моим", оно заключается, главным образом, в практической разработке все тех же принципов техники К.С. Опыт показывает, что для большинства актеров нужен более упрощенный подход, вот этим волею судеб я и занимаюсь. Да вы все это частью видели и слышали, и остальное услышите дальше.
Л. - То, что вы делаете, так интересно... Оно совершенно не похоже на то, что говорит К.С.
Д. - Так ли? Что это интересно - может быть. За этим большой опыт, немало ошибок, поправок, изменений. Это я принимаю. Но странно, что для вас, для режиссеров, не ясно, что это именно самый К. Сергеевич и есть. Разве не на том спотыкается он в актерах, что они зажаты, механичны, без всякого "я"? Разве большинство репетиций не проходит в том, что он выманивает жизнь из актера? Я делаю то же самое: выманиваю жизнь, свободу, непринужденность.
Л. - Да, но вы говорите, что не надо "задачи".
Д. - Плохо слушали. Я говорю: давайте забудем о задачах, об объекте и даже о внимании, скажем себе, что этого ничего будто бы нет. А то у некоторых за долгое время не совсем верно понимаемых "задач", "объектов", и проч. образовалась психологическая привычка. Давайте забудем о "задачах" и прочем и научимся не вмешиваться в свою природу. А когда это мы хоть чуть-чуть постигнем, тогда я буду подбрасывать вам предлагаемые обстоятельства. И вы, не теряя свободы и непроизвольности, будете их воспринимать по живому. Мне даже неудобно вам это повторять; я столько раз говорил об этом.
Л. - Все-таки, интересно бы почитать ваши записки.
Д. - Может быть, и интересно, но, во-первых, там едва ли то, что вы думаете. Во-вторых, не дам.
Л. - А что же так?
Д, - Вас интересуют записки по технике? Они есть, но больше других - касающихся психологии и философии творчества. Я пишу книгу и первая часть скоро будет готова. Но это не о технике, это психологическое и философское дополнение к книге К.С. О технике я мож. б. когда-нибудь и буду писать, но сейчас нет никакого смысла, т.к. у К.С. все самое нужное и существенное уже будет написано внятно, убедительно и практично.
Л. - Так что же, значит, все свое, касающееся техники, передали К.С.?
Д. - Я этого не говорил. Да, К.С. и пишет не столько о технике педагогики, сколько о технике творчества, так что ему это не очень и нужно.
Л. - Но как же? К.С. сам говорит, что он вместе с вами работает над книгой. Значит, вы все время вносите туда свое.
Д. - "Свое" касается больше литературной части. Я слышал сам, как К.С. говорил, что "мы с Н.В. много думали и говорили о таком-то вопросе", но что "вместе пишем" - не слыхал.
Л. - Это он говорил без вас. Он вас очень ценит.
Д. - Ну что ж... Это меня смущает и очень бодрит. Только все-таки это преувеличение.
Л. - Почему преувеличение? Вы слишком хороший человек, Н.В., вы все отдаете, лишь бы это было для искусства, а ведь надо и самому пользоваться своими накоплениями.
Д. - Я и пользуюсь.
Л. - Нет, не пользуетесь. Если бы я был на вашем месте, я бы делал свое собственное, а не давал бы другим.
Д. - Что вы хотите сказать? Я напрасно здесь работаю и напрасно помогаю К.С. в его книге?
Л. - Сколько вы здесь получаете?
Д. - Пока 400.
Л. - И дальше 400!
Д. - Не знаю.
Л. - Сколько вы получаете от К.С. за книгу?
Д. - Видите ли, с К.С. у меня счет очень строгий и сколько бы я не получал, все рано я останусь у него в неоплатном долгу.
Л. - Вы, Н.В., не верите мне и отвечаете уклончиво. А напрасно, я здесь ценю после К.С. только вас.
Д. - Если, по-вашему, я уклоняюсь от ответа, вероятно, вы ждете от меня какого-то другого, известного вам, ответа, может быть сами мне его скажете?
Л. - Скажу! Не зевайте и не позволяйте залезать к себе в карман.
Д. - Спасибо за совет. Не хочу думать, что вы шутите надо мной. Поэтому все-таки отвечу. Начет зевания - не учите, все равно прозеваю, потому что это не моя стихия. О залезании в карман... не знаю, на кого вы намекаете. О моих счетах с К.С. я вам уже сказал. Что театр залезает в мой карман - тоже едва ли. Что вы все, учащиеся у меня, залезаете, так как же без этого?
Л. - Не вывертывайте ваших карманов, Н.В.!
Д. - Не умею.
Л. - Это плохо кончится.
Д. - Я фаталист.
Л. - Жаль!
Д. - Ничего, как-нибудь проживем и кое-что сделаем, несмотря на тысячу недостатков и недохваток.
Л. - Удивляюсь вашей вере, Н.В. Жизнь трудна и жестока. Надо кусаться и царапаться. А если очень мешают, так - и в горло вцепиться.
Д. - Не учите, бесполезно. Говорю - не моя стихия. Если вы наврете в построении спектакля или вывихните актера, так не обессудьте - горло перегрызу и не пожалею, а насчет денег и положения - буду страдать, терзаться, а сделать так, чтобы было мне хорошо, едва ли сумею. Что делать? Не наделил Господь.
Л. - Эх, мне бы ваши знания, умение и талант!
Д. - Тогда бы вы, пожалуй, лишились вашей практичности и хватки.
Л. - А вам бы моего напора.
Д. - У меня напор есть. Только на другое.
Л. - Так что, переделываться не хотите?
Д. - Не прочь бы, да не в моей власти. Если я смородина, так, пожалуй, нечего стараться родить крыжовник. А смородина у меня, кажется, получается, по-моему, не плохая. Так что, уж пускай как есть.
Л. - А записок не дадите?
Д. - Не дам.
Л. - Напрасно. До свидания.
Д. - До свидания."
Архив Демидова. Автограф.
И наконец - отрывок из письма Н.В. Демидова к Вл.И. Немировичу-Данченко, написанного в конце 1937 - начале 1938 года.
"(...) Обращаюсь только во имя дел искусства и ради искусства. И обратиться мне больше не к кому.
В свое время, как вы знаете, я был знатоком и поборником "системы", но за последние 15 лет жизнь и практика незаметно, шаг за шагом отвела меня от нее, во всяком случае, от ее основных положений.
Это случилось просто. Когда мне не удавалось привести в нужное состояние актера методами правоверной "системы", я приписывал неудачу своим ошибкам и неумению, начинал повертывать методы так и этак и в конце концов добивался того, что мне было нужно, но обертываясь назад, я видел, что действовал, помимо своего желания, другими средствами. Я стал приглядываться и вспоминать работы других режиссеров и увидал, что когда у них получалось - они действовали совсем иными - своими способами или под видом приемов "системы" применяли незаметно для себя и прямо противоположные приемы (так же делал и сам автор "системы").
Константин Сергеевич предложил мне редактировать его книгу. Я взялся. В продолжении 2-х с лишним лет занимался этим, часто с ним споря и склоняя на многие уступки, но все-таки в конце концов, в результате этих принципиальных споров, как выразился Константин Сергеевич, "творческие пути наши разошлись", (хоть внешне и формально я сейчас режиссер Оперного театра Станиславского). (...)
Больше 20 лет назад на гражданской панихиде по Сулержицкому Вы сказали замечательные слова, может быть Вы этого уже и не помните:
"Истинное искусство всегда революционно, всегда радикально и всегда идеально".
Мне кажется, моя работа не отступает ни от одного из этих требований. Сейчас я прошу немногого: прочесть десяток-другой страниц из моей книги. Я посылаю 2-ю главу".
Архив Н.В. Демидова. Черновик. Автограф.
В архиве Н.В. Демидова ответа Вл.И. Немировича-Данченко на письмо к нему Демидова не обнаружено.
Спустя год после смерти К.С. Станиславского Н.В. Демидов счел для себя невозможным продолжение работы в Оперном театре им. Станиславского. 15 июля 1939 г. он подает заявление об уходе:
"В дирекцию Оперного театра им. К.С. Станиславского.
От режиссера-педагога
Н.В. Демидова.
Заявление.
Прошу не считать меня служащим во вверенном Вам театре, начиная со следующего сезона 39-40-го года.
Причина: расхождение точки зрения художественного руководства театра на воспитание актера с моей точки зрения, которой я придерживаюсь за все время моей педагогической и режиссерской работы.
Москва. 1939 г. Июль 15-е.
Демидов".
Архив Н.В. Демидова. Автограф.
1 У Н.В. Демидова хранилось 25 адресованных к нему писем Л.А. Сулержицкого. Во время пребывания Демидова на Сахалине и в Бурятии (1946-1949 гг.) они были похищены из его московской квартиры.
2 Смирнова Н.А. (1873-1951), актриса Малого театра (с 1908 г.), была знакома с Демидовым через К.С. Станиславского.
3 Михаил Провыч и Ольга Осиповна - актеры Малого театра, были учителями Н.А. Смирновой.
4 Следует отметить, что эти первые сомнения, укрепляясь и развиваясь, в дальнейшем и привели Н.В. Демидова к пересмотру своего отношения к "системе".
5 Кроме школы 1-го МХАТ, а Н.В. Демидов в эти годы преподавал "систему" в Оперной студии Большого театра (потом Оперная студия К.С. Станиславского), в 4-ой студии МХАТа, будучи ее организатором и художественным руководителем (затем Реалистический театр), в качестве художественного руководителя Государственной Грузинской студии (до ее перевода в Тифлис), в Государственном Камерном театре и его экспериментальных мастерских, в Гос. Муз. Театре им. Немировича-Данченко, в Моск. Гос. Консерватории и др.
6 Здесь существенно не упустить следующее: Демидов говорит о бессмысленности еще раз излагать "Систему Станиславского", именно излагать, а не обсуждать или анализировать ее.
7 "Л" - Лоран Юрий Николаевич, артист и режиссер Оперного театра им, Станиславского. В Автобиографии Демидов пишет: "1935-1939 гг. - (Режиссерская и вся педагогическая часть), теория и практика (включая работу с режиссерами) - Оперный театр им. Станиславского".
8 Мордвинов Борис Аркадьевич - зав. Худ. частью и гл. реж. Музыкального театра им Вл.И. Немировича-Данченко.
9 Зинаида Сергеевна Соколова и Владимир Сергеевич Алексеев (сестра и брат К.С. - режиссеры Оперного театра им. Станиславского.