В современных комедиях и актерам и зрителем не надо ничего растолковывать, все реалии понятны, как и качество юмора. Здесь нет барьеров, которые неизбежно возникают, если играешь классику или западные пьесы. И персонажи (если это хорошая комедия) знакомы каждому, и потому их заботы ты принимаешь близко к сердцу.

Но главное, конечно, - юмор. Недаром говорится, что наши шутки на другие языки не переводятся. В стране выработался российский национальный юмор, понятный только нам. Надо было бы сказать, - для узкого круга посвященных, но круг так широк, - от Москвы до самых до окраин, что об узости не может быть и речи. Просто есть специфика у нашего юмора. В соответствие с характером русского человека, юмор этот не головной, не рассудочный, а душевный и добрый. Поэтому в отечественных комедиях я чувствую себя, как рыба в воде. Я на них вырос. Сформировался как актер. И без них не могу. А вот злых комедий не люблю! Черный юмор мне чужд. У меня, наверное, слишком развито воображение, и все черные шутки я представляю себе очень натурально, - так что подобная комедия превращается для меня чуть ли не в триллер. Чистая эксцентрика тоже не приносит особых радостей. Прежде всего все-таки чувство, а форма - уже следствие, а не самоцель.

Ближе всего мне, пожалуй, жанр трагикомический. Скажем, не так давно довелось мне играть в пьесе нашего молодого петербургского автора Сергея Носова "Дон Педро". Казалось бы, - один из первых его драматургических опытов, и сюжет не отличается никакими наворотами. Но материал оказался очень непростым, выстроилась грустная комедия о двух одиноких стариках. Я играю малосимпатичного человека, можно сказать, жлоба. Но постепенно проникаешься к нему сочувствием, не только смеешься над ним, но и сострадаешь. Для меня полной неожиданностью было то, что зрители в финале вытирают слезы... Очень люблю, когда публика смеется, но когда за время спектакля ты вызываешь не только смех, но и заставляешь слегка всплакнуть, - это по-моему уже высший пилотаж.

От финала вообще очень многое зависит. Драматурги это знают. Если финал написан и сыгран точно, то зритель уходит домой с неким "послевкусием". Он не забывает о том, что видел, прямо в гардеробе, а продолжает жить теми мыслями и чувствами, которые мы в его душу заронили, еще долго. И если находит созвучие со своей жизнью, то еще не раз вспомнит героев пьесы.

Даже не обязательно - главных героев. Я, скажем, обожаю играть маленькие эпизоды в грустных комедиях. И комедиографы по-моему любят писать таких персонажей, как, например, Техничка в пьесе Андрея Зинчука "История маленькой любви" или Мужчина в пьесе Олега Ернева "Час моржей" (а из классических примеров самый яркий - Женщина с перегородкой из пьесы "С любимыми не расставайтесь" Александра Володина). Вроде и сценического времени им дано немного, и слов - раз-два и обчелся, никаких особенно эффектных выходов, зато от них, как круги по воде, расходятся отзвуки смысла. И простая житейская история обретает объем, значительность. И зритель понимает, что он со своими радостями и страданиями не одинок.

А театр, наверное, для того и существует, чтобы мы преодолевали свое одиночество. Чтобы делились горем и умножали веселье. Может быть, поэтому я и стал много лет назад комиком и жизнь свою связал с Театром комедии.

И с "незлыми" комедиями, шесть из которых с удовольствием представляю читателям.