Вторая картина
Субботнее утро. Комната в квартире Юноны и ее родителей. Раздвинутый диван. Рядом стоит ширма, сложенная раскладушка. Интерьер обычный. Может быть, не хватает книг. Но они лежит стопками на столе, на стуле. Это книги Даниила.
Юнона сидит на диване, на ней - длинный яркий халат. Даниил сидит напротив нее. Они играют в шахматы.
ЮНОНА. Шах.
ДАНИИЛ. Закрылся.
ЮНОНА (думая вслух). Эта пешка нам и даром не нужна... А вот этот конь залез в угол и мышей не ловит... Если мы сейчас вскроем эту вертикаль, то... (Даниилу.) Ты чаю хочешь?
ДАНИИЛ (рассеянно, думая над ходом). Покрепче.
ЮНОНА. Сейчас. (Думает.) Ладно, возьму! Пешки - тоже не орешки. Ходи. (Спрыгивает с дивана, идет к двери.)
ДАНИИЛ. Ты куда?
ЮНОНА. Склероз. (Возвращается, кричит.) Мама!
Входит мать.
ЮНОНА Чаю два стакана. Мне с лимоном, а Дане покрепче... Пирогов ушел?
МАТЬ. Завтракает.
ЮНОНА (кричит.) Пирогов!
Входит Пирогов, жуя.
ЮНОНА. Иди сюда.
Пирогов подходит. Юнона обнимает его за шею, целует в лоб.
ЮНОНА. Ух ты, кусик... Ты когда вернешься?
ПИРОГОВ. В двенадцать.
ЮНОНА. А потом мы вчетвером в кино сходим. На два. Хорошо?.. Вера тоже к двенадцати обещала. Ну, иди. Карапуз.
Пирогов и мать уходят. Пауза. Даниил думает над ходом. Юнона смотрит на него.
ЮНОНА. Ты что-то похудел.
ДАНИИЛ. Да?.. (Ходит ладьей. Смотрит на Юнону.) Я пошел.
ЮНОНА (рассеянно). Да?.. А чем ты пошел?
ДАНИИЛ. Ладьей.
ЮНОНА. Куда?
ДАНИИЛ. На эф-два!
ЮНОНА (спокойно). Тогда мат.
Даниил ошеломлен. В раздражении сметает фигуры. Юнона с дикими криками восторга начинает прыгать по дивану.
Вбегает Пирогов, жуя. Следом за ним - мать.
ПИРОГОВ (улыбаясь). Выиграла?
МАТЬ. Господи. Напугала-то как.
Юнона подпрыгивает, падает на зад.
ЮНОНА. Счет?
Даниил берет книгу, открывает. Старается быть невозмутимым, у него не получается. Это еще больше веселит Юнону.
ЮНОНА. Пирогов, дай тетрадку.
Пирогов подает.
ЮНОНА (пишет). Пятнадцатое августа... Девять часов утра... Мат в испанской партии... Общий счет: восемьдесят два с половиной на семьдесят пять с половиной. (Даниилу.) Давай еще партию?
ДАНИИЛ молчит. Читает.
ЮНОНА. И с форой не будешь?
Даниил читает, Пирогов улыбается. Мать уходит.
ЮНОНА. Пирогов, кто я?
ПИРОГОВ (проглатывая). Гений.
ЮНОНА. Ну давай, иди. А то опоздаешь. Сколько у тебя на утро?
ПИРОГОВ. Тридцать тонн.
ЮНОНА. Мало. Живешь вчерашним днем.
ПИРОГОВ. Да... врачи.
ЮНОНА. А что врачи? Что они понимают? Они только советы могут давать.
ПИРОГОВ. Если я семь тонн добавлю?
ЮНОНА. Добавь, конечно. Только веса поменьше делай. И спину тебе надо подкачать. Повернись.
Пирогов поворачивается. Юнона деловито ощупывает спину.
ЮНОНА. Что у тебя здесь за бугор вырос?
ПИРОГОВ. Да они отовсюду растут, эти... мышцы.
ЮНОНА. Безобразие! Совсем за собой не следишь! Когда вернешься, чтобы здесь ничего не было! Понял?
ПИРОГОВ. Понял.
ЮНОНА. Ну, иди.
ПИРОГОВ уходит. Пауза.
ЮНОНА. Ты что это во сне кричал?
ДАНИИЛ. Я во сне не кричу.
ЮНОНА. Кричишь. И мама слышала... Ну?.. Дань?.. Ну что ты, как ребенок!
ДАНИИЛ. Я читаю.
ЮНОНА. Ну, давай сыграем?.. Дань?.. Ну?.. Ну, я не буду больше... Ну?
Входит мать с подносом.
ЮНОНА. Дань... Мам, ну чего он?
МАТЬ. Даниил!
ДАНИИЛ (отрываясь от книги, неохотно). Но если мне не хочется?
МАТЬ. Нам всем не хочется - а мы делаем! И не капризничаем!
ДАНИИЛ. С одним условием...
ЮНОНА. Буду молчать!..
Мать уходит. Юнона дрожащими от нетерпения руками начинает расставлять фигуры. С наслаждением вздыхает, смотрит сияющими глазами на Даниила.
ЮНОНА. Ну-ка, иди сюда!
Даниил, удивленно посмотрев на нее, наклоняется. Юнона целует его.
ЮНОНА. Ходи!
ДАНИИЛ. Ты что?
ЮНОНА. Ходи, ходи!
Даниил ходит пешкой от ферзя.
ЮНОНА. Ферзевый гамбитик...
ДАНИИЛ. Ну?..
ЮНОНА. Молчу.
Быстро, как в блице, разыгрывают гамбит. В прихожей распахивается дверь, слышен грохот, испуганный голос:
- Молодой человек!.. Не надо! Не хочу!.. Моло..
Открывается дверь. Пирогов под мышкой вносит Зеваку. Мать выглядывает из-за них.
ПИРОГОВ. Вот. (Ставит Зеваку.) В парадной нашел.
ЮНОНА. А-а!.. Папаша!.. Вот так встреча.
ПИРОГОВ. Что с ним... делать?
ЮНОНА. Ты же опоздаешь! А потом тебя ждать!
ПИРОГОВ. Ну, а... с ним?
ЮНОНА. Иди, иди.
Пирогов уходит.
МАТЬ (качает головой). Стыд-то какой... Пожилой, а подглядывает.
ЗЕВАКА (выслушав, как за Пироговым закрывается входная дверь, облегченно вздыхает, свысока). Я никогда не подглядываю. Запомните. Я участвую.
ЮНОНА. Садитесь, папаша. Чай будете?
ЗЕВАКА (с достоинством садится). Две с половиной ложки на стакан.
ЮНОНА. Мама, принеси ему чаю. (Зеваке.) Попьете чаю и уходите подальше. Я больше за Пирогова не ручаюсь. (Даниилу.) Пошел?
ДАНИИЛ. Да. Что, не видишь? Снова за старое?
ЮНОНА. Молчу. (Думает.)
Пауза.
ЗЕВАКА (горько, с пафосом). И что же я вижу?..
ЮНОНА (поднимает голову). Дань, ну это невозможно. (Кричит.) Папа!.. Па-па!
Входит отец.
ЮНОНА. Папа, поговори с ним. Он нам мешает.
Отец садится, снимает очки, кладет их на стол. Прокашливается. Зевака высокомерно, брюзгливо смотрит на него, отворачивается.
ОТЕЦ (неожиданно звучным голосом). Добрый день. Я вижу, вас тоже эта история зацепила. Поразительная, конечно, история. Но вы знаете, что меня больше всего удивляет?.. Когда я рассказал в цеху обо всем этом, надо мною даже смеяться не стали. Вы понимаете?.. Посмотрели как на богом обиженного... Да что там говорить! В институты их возили, в клиники, до института плазмы добрались: нет объяснения, и все тут! А если нет объяснения, то и истории никакой нет!.. Вчера приезжал корреспондент, третий уже, из журнала "Наука и жизнь", так дочка его на порог не пустила. Вы представляете, что он там напишет?..
ЗЕВАКА (открыв рот). Значит... растет?..
ОТЕЦ. Что растет?
ЗЕВАКА. Событие!.. Благодарю!.. (Встает, пожимает отцу руку. Юноне.) Простите!.. Простите, бога ради!
ЮНОНА (не отрываясь от доски). Папа, ты говори, говори...
ОТЕЦ. Я думаю, что...
ЗЕВАКА. А приборы-то что? Показывают?..
ОТЕЦ. Н-незначительно... Так вот, я думаю, что...
ЗЕВАКА. А врачи?
ОТЕЦ. М-м... без отклонений... Я думаю, что...
ЗЕВАКА. И не ссорятся?
ОТЕЦ (кричит). Нет!
Убегает из комнаты.
Юнона (не отрываясь от доски). Даже папа не вынес...
Входит МАТЬ со стаканом чаю. Ставит его перед Зевакой.
ЗЕВАКА. Благодарю.
Но не пьет, в задумчивости барабанит пальцами по столу. МАТЬ уходит.
ЮНОНА. Прекратите.
Зевака продолжает барабанить.
Юнона (вскакивая). Ах, если бы Пирогов был здесь!.. Он бы вас!.. Ну что за подлый?.. Что он лезет к нам?.. Что он суется?..
Падает на диван, рыдает. Даниил обнимает ее за плечи, гладит волосы.
ДАНИИЛ (Зеваке). Я хотя и не Пирогов, но тоже... могу... Ну?..
ЗЕВАКА (вскакивая, Даниилу). А вы-то! Вы!.. Вы-то должны быть... выше!..
Даниил делает движение, поднимаясь... Зевака выбегает, хлопает входная дверь.
ЮНОНА (с затухающими слезами). Да... что это я?.. А? (Откидывает волосы, смотрит на Даниила. Шмыгает носом, улыбается сквозь слезы). Дань?.. (Какое-то время слышком пристально смотрят в глаза друг другу, затем Юнона встряхивает головой, смотрит на доску). Чей ход?..
ДАНИИЛ. А?.. Твой.
ЮНОНА (смотрит на доску, пытается сосредоточиться. Поднимает голову). Ты что на меня так смотришь?
ДАНИИЛ. Я?.. Ну... Интересно...
ЮНОНА. Что?
ДАНИИЛ. Почему именно ты... Не понимаю.
ЮНОНА (задета). А что я тебе - не нравлюсь, что ли?
ДАНИИЛ. Да я не о том...
ЮНОНА (берет зеркальце, смотрится, подает Даниилу). Ну, а теперь ты посмотри на себя.
ДАНИИЛ (отстраняя ее руку). Ходи.
ЮНОНА. Да я в классе самая красивая была!
ДАНИИЛ. Ходи.
ЮНОНА. А может, ты думаешь...
ДАНИИЛ. Ничего я не думаю! Я женат! Ходи!
ЮНОНА. Ну и что, что ты женат? Я тоже замужем! Назло тебе!
ДАНИИЛ. Что?
ЮНОНА. А то! Если бы ты там, на Московском, очень хотел к своей жене, так ты бы ушел!
ДАНИИЛ. Ты думаешь?
ЮНОНА. Уверена!
ДАНИИЛ. Да. Конечно. Мне здесь так хорошо! Так интересно жить в чужой квартире! Спать вот здесь, за ширмой, на раскладушке! До двух часов ночи выслушивать причитания твоей мамаши! И ждать, что в любой момент из соседней комнаты явится Пирогов и задавит меня, как... цыпленка!
ЮНОНА. Трус! Пирогов - это ребенок!
ДАНИИЛ. Зна-аю я таких детей! До сих пор кошмарные сны о детстве снятся!
ЮНОНА (пауза, тихо). Тебя в детстве били, Дань?..
ДАНИИЛ. Никто меня не бил.
ЮНОНА. Бедненький... (Пробует погладить его по голове, он резко отстраняется.) Поэтому ты и кричишь во сне?
ДАНИИЛ. Да не боюсь я твоего Пирогова! Я никого не боюсь! Ясно? Я - свободный человек! Ходи!
Юнона склоняется над доской, неожиданно поднимает голову, но ДАНИИЛ в это время смотрит на доску.
ДАНИИЛ (удивленно). Что это с тобой?
ЮНОНА (берет зеркальце, смотрится). Я что, тебе действительно не нравлюсь? Хм. А я думала, что ты... (Кладет зеркальце.) Да я еще ни одного мужчины не встречала, чтобы он меня... глазами не ел!
ДАНИИЛ. Одеваться надо попроще.
ЮНОНА. А я что ли - прозрачные платья ношу?
ДАНИИЛ. Носи ты что угодно, Юнона. Что хочешь! Разве это главное?
ЮНОНА. Ну да, конечно! Главное - вот что: (делает ему глазки, хлопает ресницами).
Даниил молча подставляет к ее лицу зеркальце.
ЮНОНА. Дурак! Надоел! Да когда я от тебя избавлюсь? Воспитывать меня будет! А сам к юбке пришит! Тряпка!
ДАНИИЛ (испуганно). Ты что?.. Да ты что?. Дорогая... Юнона...
ЮНОНА. Да плевать я хотела на этого... на этого... (Оглядывается.) на этого гада! На все эти... магнитные поля! На все эти... приколы! Я не могу! (Рыдает.)
ДАНИИЛ (растерянно). Юн... Юна... Не плачь... Ну? Я не могу... Когда женщина плачет, я не могу... Юнона... Я не могу!.. (Корчится.) Мне... больно! Юна! Не плачь!
Вбегает отец, затем МАТЬ.
МАТЬ (бросаясь к Юноне. Но та уже не плачет, изумленно смотрит на Даниила). Юночка! Ты что, деточка?.. Что он с тобой сделал?..
ЮНОНА (молча кивает подбородком на Даниила). Он... он...
ОТЕЦ (чешет затылок). До ста лет доживешь - ничего не поймешь...
МАТЬ. Даниил!..
Даниил затихает, страдальчески морщится.
ЮНОНА (прижимает его голову к груди). Бедненький... Я больше не буду... Бедненький... золотой мой...
МАТЬ. Юнона!
ОТЕЦ. Чтобы твоего духу здесь не было!
МАТЬ. Что?!
ОТЕЦ (гремит). На кухню! К тряпкам, к тарелкам, к морковке, к пшенке! Стирать, подметать, кипятить, полоскать!..
МАТЬ. А-а...
ОТЕЦ. Молчать!
Мать уходит.
Звонок в дверь.
Отец снимает очки, подходит к Юноне, целует ее в лоб.
ОТЕЦ. Дочка...
Входит Вера. Это красивая, молодая еще женщина, изнуренная сарказмом.
ВЕРА (говорит ровным голосом). Здравствуйте... Что-нибудь еще?.. Я так и знала... (Садится, опустив плечи.) Даниил...
ДАНИИЛ (передергиваясь). Все по-прежнему, Вера...
ВЕРА. А что ты дергаешься?
ДАНИИЛ. Ничего... не волнуйся... Все хорошо...
ВЕРА. Хорошо?.. Что ж. Может быть, д л я т е б я все хорошо. А у меня... (Задумывается.) Сегодня ночью я наконец-то поняла, что мне предстоит. Нет, я не боюсь одиночества. В принципе, я и так одинока. Всю жизнь. Даже в детях мне отказано. Мама всегда знала, что у меня будет... плохо. Вся беда в том, что я все прекрасно понимаю. Я так все понимаю!.. И в то же время думаю: а вдруг. Вдруг? А вдруг ничего не бывает. Вдруг бывают только магнитные поля, неизвестно откуда появившиеся... Как птица, сидишь, стережешь свое благополучие... (Задумывается.) Вчера ко мне подошел Нечаев с кафедры гидродинамики и подарил историю. Оказывается, у него тоже были эти... поля. Он хотел утешить меня. Но когда тебя утешает интеллигентный человек, всегда жди, что он начХнет терзать тебя. Какая-то... грязная история! О племяннице жены, которая жила у них перед поступлением в институт... Брат по несчастью! Мерзавец!
ДАНИИЛ. Но какое это имеет отношение?.. Вера...
ВЕРА. Я понимаю, что никакого! Больше того - я уверена в этом!.. (Задумывается.) Но я бы даже хотела - пусть что-то подобное! Но не то, что есть! Не так пошло! Не так глупо! Не так... нелепо! С раскладушкой! С ширмой! С... шахматами!.. Со свадьбой!
ЮНОНА. Я что-то... не врублюсь.
ВЕРА. Это наши дела. Ты счастливый человек, Юнона. Когда-нибудь вы, конечно, размагнититесь, и ты за неделю забудешь и его, и меня. А у нас это... на всю жизнь. Какая-то... гримаса судьбы.
ДАНИИЛ. Не надо нагнетать... Тяжело...
ВЕРА. Ты же говоришь, что тебе хорошо? Конечно, появилась я, и тебе пришлось представить себя на моем месте. Да, тяжело! Ты - легкий человек. Додумываешь только то, что тебе нравится. Если бы ты хоть иногда понимал до конца, как мне одиноко. Какой у вас сегодня диаметр?
ДАНИИЛ. Как обычно, три метра.
ВЕРА. То-то и оно, что как обычно. Вчера было дико, сегодня - обычно. Поразительная приспосабливаемость.
ЮНОНА. Что ты сегодня такая мрачная?
ВЕРА. Почему - сегодня? Как обычно! Разве он тебе не рассказал еще, какая я зануда? О том, что он героически борется с моим гнусным настроением? О том, что я каждый вечер говорю ему - ты свободен! Если хочешь=- можешь уйти! В любое время! Если бы я держала его, он бы давно меня бросил. А так - разве уйдешь? Тогда перестанешь уважать себя, перестанешь любоваться своим благородством. Просто я очень хитрая, Юнона. Я не даю ему ни малейшего шанса на уход. А иногда он вдруг соберет всю свою волю в кулак и говорит, что любит меня...
ДАНИИЛ. Вера!
ВЕРА. Вот видишь? Другой бы на его месте, не задумываясь, хлопнул дверью. А он понимает. Понимает, что я говорю все от отчаяния, от одиночества. Что после него у меня никого не будет. Но мне противны эти подачки. Когда с тобой живут из милости, невольно становишься раздражительной и неблагодарной. Ты знаешь историю нашей женитьбы? Это очень забавно. Я пять лет была влюблена в одного негодяя из нашего общежития. А он меня бросил, потому что после института хотел остаться в Ленинграде. И женился на продавщице из галантерейки. Я с горя пошла в ресторан и напилась там. Даниил меня подобрал. Всю ночь мы ходили по улицам, и он упивался тем, что наутро якобы неожиданно для себя сделает мне предложение. А я отказалась. И поймала его на крючок. С тех пор у нас продолжается великая битва. Я хочу доказать, что он уже в ресторане знал, что наутро сделает мне предложение, а он до сих пор не хочет сознаться себе в этом. Поразительное упрямство.
Отец воет.
ВЕРА (вздрогнув). Что с ним?
ЮНОНА (задумавшись). С кем?
ВЕРА. С... твоим отцом?
ЮНОНА. А-а... Что-то не понравилось.
Входит мать.
МАТЬ. Снова воешь.
ОТЕЦ. Это к тебе не относится.
Мать уходит.
ВЕРА (с беспокойством поглядывая на отца). Вы уже завтракали?.. А я сейчас питаюсь в столовых... Отвратительно готовят, ложки жирные... Приду с работы, сяду и сижу... Сил нет ни на что... И ни одной мысли в голове. Иногда даже имя забываю...
Отец воет.
ВЕРА (кричит). Да уберите вы его отсюда!
ОТЕЦ (кричит). Мать!
Входит мать.
МАТЬ. Что тебе?
ОТЕЦ. Сколько мы с тобой живем?
МАТЬ. Да года двадцать три... А что? Что это ты надулся?
ОТЕЦ. Все прощаю!
Уходит.
МАТЬ. Юночка?.. Ты слышала, деточка?.. Господи, счастье-то какое!.. (Плачет.) Я ведь знала!.. Он поймет... Я же все для семьи... чтобы все, как у людей... (Слабым голосом.) Отец!.. радость-то какая... простил!..
Мать уходит.
ВЕРА. Что у вас тут происходит?! Даниил!
ДАНИИЛ (неохотно). У нас свои дела, у них - свои...
ВЕРА. Да какие же это... дела? Это идиотизм какой-то. Что мне теперь думать? Как мне теперь домой идти? Юнона!
ЮНОНА (задумавшись). Что?
ВЕРА. Что у тебя с родителями?
ЮНОНА. С моими? Ничего... А вы сколько женаты?
ВЕРА. Семь... Да как же ничего? Они же... (Шепотом.) больны!..
ЮНОНА (задумавшись, повторяет про себя). Семь лет... семь лет... семь... лет.
Выходит из комнаты.
ВЕРА (встает, затем снова садится. Она непривычно для себя растеряна). Так я и знала... что это еще не все... Но как он выл! (Вздрагивает.) Нет, только своя квартира, только свой угол, забиться в него и находить счастье в том, что ты еще жива, что тебя не съели... Стоит выйти за порог, на улицу, как тебя окружают воющие, скалящиеся, жуткие... хари! Гойя!.. Гойя - романтик! Он не видел этих лиц! На улице они сдерживают себя! Но - дома! Что они делают у себя дома!..
Входит ЮНОНА. Она задумчива и стала похожа на ребенка. То, как она ходит по комнате, садится, - то подогнув ноги, то на корточки, - то ложится на стол, подперев подбородок кулачками=- не думая о том, как и где остановиться, то, как она смотрит, не отрываясь, на Даниила изо всех этих углов, беспокоит его и делает странно вялым, беспомощным.
ВЕРА. Кажется, что живешь скучно, неинтересно, без любви, но когда тебя выбрасывают на мостовую, тут только и понимаешь, что ты живешь лучше всех, чище всех, единственная живешь по-человечески: без жадности, свободно... как птица зимой... Только дрожишь от холода... Но это не страшно... Рядом такая же птица... Вдвоем хотя и не теплее, зато не так страшно... Даниил... Даниил!
ДАНИИЛ. А?..
ВЕРА. Я не могу тебя здесь оставить... Не могу... Мне жутко, Даниил!.. Пусто!.. Пойдем. Собирайся... Ну, что ты стоишь?.. Это твой костюм?.. (Снимает со стула тренировочный костюм, убирает его в сумку.) Книги... Сейчас я возьму мыло... щетку... полотенце... Это твоя бритва?.. (Убирает в сумку электробритву, уходит в ванную.)
Пауза.
ЮНОНА. Ты уходишь?
ДАНИИЛ. Да...
ЮНОНА. Что ж... (Вздыхает.) Уходи...
Пауза.
ДАНИИЛ. А...
ЮНОНА. Что?
ДАНИИЛ. Шахматы пусть остаются.
ЮНОНА. Ты их хочешь подарить?
ДАНИИЛ. Да.
ЮНОНА. Что ж. Подари.
ДАНИИЛ. И книги.
ЮНОНА. Я их прочту. (Вздыхает, с детским геройством.) Все.
ДАНИИЛ. А...
ЮНОНА. Что?
ДАНИИЛ. И раскладушку.
ЮНОНА. Хорошо. Я для нее чехол сошью.
ДАНИИЛ. Да... не обязательно.
Пауза.
ЮНОНА. Попрощаться хочешь?
ДАНИИЛ. Ну... до свиданья...
ЮНОНА. Подойди ко мне.
Даниил подходит, она обнимает его за шею, шепчет что-то на ухо, затем отталкивает рукой. Даниил ошеломленно смотрит на нее.
ЮНОНА. Ну что ты рот разинул?
Входит Вера.
ВЕРА. Кажется, пока все... Ты готов? Ну, Юнона, ты свободна. Прощай. (Даниилу.) Пошли.
Вера берет за руку Даниила, который все еще в столбняке, и они уходят. Юнона подходит к окну, смотрит на улицу, задумчиво улыбаясь. Затем кладет руки на живот. Отгибает тюль, поднимает руки, шевелит пальцами. Входит МАТЬ.
МАТЬ. Ушли?
ЮНОНА. Да.
МАТЬ. А вещи?
ЮНОНА. Он мне их подарил.
Мать хочет собрать шахматы.
ЮНОНА. Не трогай!
Подходит к дивану, складывает шахматы в коробочку. Мать уходит. Юнона кладет доску на тумбочку, в угол. Переносит туда же книги, ставит рядом раскладушку. Подумав, огораживает угол стульями.
Входит отец, следом мать.
ОТЕЦ. Утащила?.. (Оборачивается, грозит матери пальцем.) Нет на вас закона!
Распахивается дверь, вбегает Пирогов.
ПИРОГОВ (орет). А я иду - и они навстречу! Я спрашиваю - куда! А они говорят - домой! Кончилось! Кончилось! Кончилось! (Подхватывает мать, поднимает ее над собой. Затем крутит в высоте отца.)
ЮНОНА. Пирогов.
ПИРОГОВ (готовый поднять и ее, мгновенно оробев). Что?
ЮНОНА. Ты почему так рано?
ПИРОГОВ. Тридцать семь тонн.
ЮНОНА. Сердце загонишь. Иди на кухню. В левой кастрюле харчо, в правой грудинка с картошкой, на окне=- компот из слив. И не спеши. Хлеба много не ешь. Иди.
ПИРОГОВ. Юнк... Вот! (Достает из кармана ключи, звенит ими.)
ЮНОНА. От машины?
ПИРОГОВ. Ага! Отец свою отдал!
ЮНОНА. А второй?
ПИРОГОВ. Квартира! Отец свою отдал!
ЮНОНА. А он куда?
ПИРОГОВ. А! Не знаю! В Гондурас! На тренерскую работу.
ЮНОНА. А третий?
ПИРОГОВ (прячет ключи). От спортзала. Разрешили ночью тренироваться. Вот заживем!
ЮНОНА. Ну, все. Все. Иди.
Пирогов уходит
Отец тихо воет.
МАТЬ. Ох, господи... Да что же это?.. По ночам... а?
ЮНОНА, улыбаясь, кладет руки на живот. Мать смотрит на нее, открыв рот, пятится к двери, тащит за собой отца. Уходят. Юнона подходит к окну, отгибает ткань, улыбаясь, смотрит на улицу.